Спустя несколько минут многоуважаемый человек скрылся в толпе, я насторожил слух и сумел определить, где именно он теперь находится. Гости образовали вокруг него несколько кругов. Ближайший круг молчал и слушал его, а более широкие искажали его слова и передавали их дальше наружу.
Шедший сзади господин случайно толкнул меня, и мой нос на секунду прижался к груди Мориса. Я вдохнул знакомый аромат масла. Только теперь я по-настоящему осознал, что мы с Морисом снова рядом, мне было это очень приятно, и я поспешил поделиться с ним своими чувствами. Я лизнул его щеку, он демонстративно отвернулся, но на самом деле явно обрадовался, иначе не стал бы объяснять человеку, завистливо погладывающему на нас:
— Разные виды — разные обычаи. Есть много способов целоваться.
Люди выходили из дверей, за которыми витал аромат жареного мяса. Каждый человек возвращался в зал с тарелкой, на которой лежала ложка еды. Морис прочитал мои мысли и прошептал:
— Погоди еще немного, мы тоже поедим, но не прямо сейчас!
После долгого ожидания я не выдержал и невольно шагнул в том направлении, куда вело обоняние. Морис с обеспокоенным видом остановил меня.
— Сейчас принесу тебе поесть. Жди тут.
Я не понимал, из-за чего он так тревожится.
Пока я ждал его, ко мне подошли люди и сказали, что видели меня в телепередаче. Один нежно коснулся моей шкуры.
Наконец Морис вернулся с тарелкой, на которой лежал кусок мяса, хрустящий, как половинка мертвой мыши, с тремя ломтиками картофеля и ложкой яблочного мусса. В газетах я много читал о тяжелом финансовом положении города. Зоопарк тоже страдал от нехватки денег, но ужасающая бедность, которую тут можно было попробовать на язык, превзошла мои ожидания. Я высунул язык, и тарелка мгновенно опустела.
— Ты здесь не для того, чтобы набивать себе желудок, — шепнул мне Морис.
Я обиделся, вышел на террасу один и стал смотреть на черную гладь большого озера. Меж волн дрожала луна.
Один из господ, стоящих кружком на террасе, оживленно рассказывал о чем-то очень тонким голосом. Я прислушался и понял, что он говорит о ток-шоу, которое накануне показывали по телевизору. Мужчина в карикатурном виде изображал одного из участников шоу, и сперва я подумал, что он подражает соколу.
— Я не могу согласиться с тем, что каждая супружеская пара должна усыновлять детей. Нравит-ся вам это или нет, в наши дни существуют однопалые пары. И это нормально. Но если и они будут усыновлять детей и влиять на них своим примером, впоследствии эти дети тоже будут усыновлять детей, и однажды в нашем государстве вообще не останется своерожденных детей. Только усыновленные!
Смех. Пародист сменил выражение лица и заговорил своим голосом:
— Я не мог поверить своим ушам. Тот, кто говорил это, был еще молод, но уже носил стрижку начальника отдела. Однако самое невероятное было еще впереди. Встала элегантная седая дама лет восьмидесяти и спокойным тоном произнесла: «Но ведь почти все родители, чьи дети позже вступают в однополые союзы, натуралы. И именно они привели к подобным союзам своих детей. Тот, кто против этого, должен первым делом запретить разнополые браки».
Кто-то из мужчин засмеялся, кто-то заулыбался.
— Не знаю, сколько зрителей верно поняли эту даму. У многих были такие каменные лица. В их жизни нет места иронии, юмору, намекам. Мозг должен регулярно напрягаться. Я похлопал перед экраном, выражая даме свое уважение. Кстати, кто она такая?
— Я тоже видел ее. Это ведь она написала книгу… Как бишь там ее название?
У меня не хватило смелости войти в круг, и я занял отдельно стоящее кресло, с которого мне открывался вид на ягодицы незнакомцев в обтягивающих брюках. Они были хорошо тренированы. Не то что моя задница, которая свисала, точно поношенные рабочие штаны! Мне стало так стыдно, что я не хотел вставать. Стул рядом со мной был свободен, но никто не спешил сесть на него. Я медленно заползал в свою шкуру, пока ко мне не подошел незнакомец в белоснежном свитере.
— Тебе нехорошо? — спросил он мягким голосом.
К сожалению, в его лице было что-то кошачье, и все же оно казалось красивым. Перехватив мой восхищенный взгляд, он представился: