— Трудно сказать. Возможно, люди в зоопарке считают цирк чем-то неестественным. Если дельфины и косатки кувыркаются или играют в мяч, это еще куда ни шло. Но если медведица ездит на велосипеде, для них это уже чересчур. Раз она делает что-то в таком роде, должно быть, она психически больна. Так рассуждают люди, у которых свое представление о свободе.
— Моя мать ездила на велосипеде?
— Точно не знаю. Может, танцевала на мяче или на канате. В любом случае, она исполняла номера, которые были бы невозможны без упорных тренировок. Мне неизвестно, принуждали Тоску к этому или она просто унаследовала умения своих предков. У нас с ней много общего.
— Ты тоже работал в цирке?
— Нет, выступал на эстраде. Уже в пять лет я пел и танцевал на сцене. Едва я выучился стоять, начались изнурительные репетиции. Я пел песни о любви, не понимая их смысла. Моя карьера шла в гору, в гору и только в гору… В подростковом возрасте меня перестали считать красивым. Приятель сообщил по секрету, что у меня украли детство и что я должен бороться, чтобы вернуть его.
— Тебя заставляли танцевать и петь?
— Поначалу да. Но потом я стал сам заставлять себя: это приносило мне столько удовольствия, что я с ума сходил.
— С моей матерью было то же самое? Поэтому она и заболела?
— Не думаю. Когда вы увидитесь, ты сможешь сам расспросить ее. Ну, мне пора.
После визита Майкла я погрузился в глубокий беззаботный сон. Когда я проснулся, внутренняя сторона моих век сияла розовым светом. После завтрака я выбежал на игровую площадку, радостный, как в детстве. Матиаса больше не было в живых, но его улыбка мелькала в моей голове. По ту сторону забора меня ждали десятки посетителей с фотоаппаратами в руках. Ветер принес мне запах директора. Правой лапой я взялся за голый ствол дерева, которое выросло в расщелине между камнями, левой махнул своему старому знакомому. Он помахал мне в ответ. И пошло-поехало: словно атлет на разминке, я стал разогревать плечи, крутить шеей. Число зрителей неуклонно увеличивалось. В самое жаркое время поток схлынул, но ближе к вечеру публика опять начала собираться. Люди стояли близко друг к другу в два-три ряда и неотрывно глазели на меня.
Было нелегко придумывать игры. Я душил мозг, пытаясь выжать из него новые идеи, при этом температура моего тела неприятно возрастала. Мое желание продемонстрировать очередной трюк было невероятно велико, как и ожидания публики, особенно детей. Взрослые не всегда проявляли любопытство с первых минут, мне приходилось вызывать его. Когда это удавалось, я был счастлив, видя, как напряженные людские тела становятся гибкими, а лица светятся.
В тот день у меня появилась всего одна безумная идея, но одна все же лучше, чем ни одной. Я представил себе, что каменная плита замерзла, и заскользил по ней, как по льду.
— Ух ты, Кнут тренируется ходить по льду! — вскричал маленький мальчик.
— Возможно, он тоскует по Северному полюсу, — ответил взрослый мужской голос.
— А Кнут когда-нибудь вернется на Северный полюс? — спросил грустный девичий голосок.
Мне на ум пришли фигуристки, на которых я с таким восхищением смотрел по телевизору. Я хотел быть похожим на них, носить короткую юбку и танцевать на льду. Мечтал носить на груди такие же блестящие украшения. Или это были осколки льда и капельки воды? Фигуристки могли скользить вперед, продвигаясь назад. Я тоже хотел так делать, но у меня почему-то не получалось. Плюхнувшись на попу, я услышал громкий смех публики. Ничего, навык мастера ставит. Продолжу упражняться завтра.
Потянулись мучительно жаркие летние дни. Сил хватало только сидеть в теньке и коротать время до захода солнца. Я щурил глаза и надеялся увидеть снежное поле хотя бы в воображении. Однако вместо снега моему взору являлась вода, которая занимала все большее пространство. Я понял по запаху, что вода состоит из растаявшего льда. На воде не было ни льдинки, она сияла непрерывной синевой до самого горизонта.
— Ой, Кнут тонет! — воскликнул ребенок.
Я испугался, резко пришел в себя и поспешил на сушу, плывя брассом. Бабушка давно не являлась мне в снах.
Вскоре посещения Майкла стали неотъемлемой частью вечерней программы, которую я предвкушал уже в течение дня.
— Ты доставляешь публике радость.
Похоже, он снова наблюдал за мной целый день.
— Мне и самому приятно.
— Прежде я тоже получал большое удовольствие от выступлений на сцене, хотя поначалу меня к ним принуждали. В детстве меня оставляли без ужина, если днем я пропускал урок музыки или танцевальное занятие.