Этими нападками на евреев хотел, по-видимому, воевода спасти свое положение в глазах правительства. Пусть, мол, знают в Кракове, что если воевода строго обходится с евреями, то это только для того, чтобы держать толпу под контролем, и что несмотря на все его старания он, якобы, не смог успокоить толпу, напавшую все же на евреев. Когда известие о погромной проповеди ксендза дошло в ту субботу до витебских евреев, сидевших взаперти по своим домам, поднялся повсюду плач. Никто не знал, чем все кончится. Ожидаемый погром мог разразиться в любую минуту.
Согласно полученным сообщениям, закончил ксендз свою проповедь призывом к слушателям прийти завтра, в воскресенье, еще раз его послушать. Некоторые евреи видели в этом кое-какое утешение, считая, что если и следует ожидать нападения погромщиков, то это произойдет не раньше завтрашнего дня. Это было временной отсрочкой. Некоторое утешение тут, возможно, и было; однако не такое, которое могло успокоить витебских евреев.
Когда первое известие достигло молодого иллуя р. Иосеф-Ицхака, его поразило точное исполнение предсказания Баал-Шем-Това. В назначенный им срок спасение действительно пришло. Но тут вдруг навалилась новая беда, и теперь уже на всю общину. Как это согласовалось с предсказанием Баал-Шем-Това? Поэтому р. Иосеф-Ицхак был убежден, что и новая беда их минетг. Он охотно объявил бы об этом всем евреям города, чтобы у них не была нарушена праздничная торжественность субботы. Но Баал-Шем-Тов наказал ни с кем об этом не говорить. Не пришло еще время рассказывать открыто о Баал-Шем-Тове и о покоящемся на нем Святом Духе. Поэтому и молчал р. Иосеф-Ицхак. Он переговорил об этом только со своей невестой Девора-Леей. Он беседовал об этом также с нистарим и скрытыми хассидами в Витебске. Но для всех других все это должно было еще оставаться втайне.
Уверенность р. Иосеф-Ицхака и других скрытых хассидов в непреложности предсказаний Баал-Шем-Това оказалась вскоре основанной на чём-то весьма существенном. Не прошло много времени, и колокола витебских костелов вновь раззвонились. Опять созывали народ. Но все уже знали, что на этот раз звон был уже совсем другого характера. В предыдущий раз колокола сообщали народу нечто серьезное; нечто такое, что отдавало ужасом, тревогой. Теперь же колокола звали к радости. Это было сообщение о празднике. Что это могло быть? Навряд ли могли евреи в своих домам предполагать, что положение вдруг радикально изменилось к лучшему. Они подумывали, не кроется ли здесь какой-нибудь подвох, стремление обмануть их. Пусть, мол, думают, что опасность их миновала, в то время, как на самом деле гоим теперь только возьмутся за них, — нападут, побьют, а то и вовсе убьют, а затем разграбят их добро.
Прошло некоторое время, пока они узнали, что в действительности произошло.
А произошло вот что.
Прежде всего пришел евреям на помощь упомянутый еврейский посессор Зеев-Вольф Этингер. После того, как он освободил арестованных руководителей общины, он провел субботний день в Витебске и взялся теперь за попытку добиваться у воеводы, чтобы он отказался от своих злостных планов против евреев. Этингер был евреем, обладавшим большим влиянием в высших сферах Польши и Литвы и имевшим доступ к влиятельнейшим людям этих стран. Поэтому он решил побеседовать с воеводой и дать ему понять, что он может заслужить благосклонность евреев, а следовательно и правителей страны, если он будет обращаться с витебскими евреями человечно и более мягко. Но еще до того, как Этингер закончил свои переговоры с воеводой, прибыл курьер с известием, что на пути в Витебск находится сейчас один из высочайших правителей страны, посланный из Кракова специально для того, чтобы ознакомиться со всем делом, побудившим воеводу арестовать руководителей общины и богача р. Авраама Сегала. Теперь уже воевода нуждался в Этингере как р спасителе. Он должен будет замолвить за него доброе слово перед этим прибывающим в город высокопоставленным чиновником. Кстати, этого чиновника знал Этингер раньше. Воевода знал, что тот прислушается к словам Этингера. У воеводы была еще одна задача перед собой, — подготовить прибывающему чиновнику достойную встречу. Для этого и звонили по-новому колокола костелов. Они призывали гоим и eвреев выйти на улицу одетыми по-праздничному и приветствовать высокопоставленного гостя. Воевода разослал уже курьеров по городу с точными инструкциями, как принимать этого гостя. Евреи и неевреи должны принимать его каждый по-своему. Теперь улицы наполнились войсками, полицейскими и большой праздничной толпой. Травля евреев была забыта.