В 475 году, когда гонения на евреев Познани со стороны католического духовенства сильно отразились на р. Моше, он отказался от своего поста руководителя общины. Посоветовавшись со своими домочадцами, он решил оставить Познань, тем более, что в то время начали его донимать также и так называемые «просветители», — евреи, выступавшие против традиционного иудаизма.
Р. Моше готовился оставить Познань таким образом, чтобы никто не знал и даже не подозревал об этом заранее. Официально считалось, что он едет по своим коммерческим делам. В то же время он перевел свое достояние в другую страну с тем, чтобы потом подыскать спокойное местожительство для всей семьи, которая должна была последовать за ним позже. Достояние р. Моше заключалось в золотых вещах, жемчуге, бриллиантах и других ценностях. Он обладал также значительной суммой наличных денег и векселями помещиков, с которыми у него были торговые дела на протяжении многих лет. Перевод своего достояния и книг из Познани заграницу занял у р. Моше больше полугода. Затем он поехал в Прагу, где проживали многие его родственники, потомки Маарала. Оттуда он предпринял поездки в ряд стран. Позже прибыла из Познани в Прагу его семья. Оттуда они перебрались в Польшу и затем достигли Минска, где и осели.
После Праги посетил р. Моше Падую, где он в молодости изучал Тору и светские науки. Вообще были у р. Моше дела в Падуе, но он, все же большинство времени посвящал проведению научных дискуссий в местных ешивах, особенно, когда было о чем дискутировать. С самой его юности, когда р. Моше учился в Падуе, начало распространяться среди ученых Италии учение каббалы. Именно с этим р. Моше не был согласен. Он был большим противником изучения каббалы.
Из Падуи выехал р. Моше в ряд других городов Италии и прибыл наконец в Рим. Там он посвятил свое время посещению Ватиканской библиотеки, богатой книгами и редкими рукописями. Р. Моше произвел большое впечатление на заведующего папской библиотекой, тоже большого ученого. То, что р. Моше был евреем, еще больше импонировало ему. Он рассказал о своем знакомстве с р. Моше кардиналам, и им тоже захотелось познакомиться с этим замечательным евреем, о котором они слышали, что он очень эрудирован в еврейских и светских науках. После нескольких бесед с р. Моше выразили кардиналы желание провести с ним публичный диспут. Поскольку диспут должен был состояться в помещении, где стены обвешаны картинами на христианские темы, а кардиналы носили кресты на груди, то р. Моше поставил условие, чтобы картины и кресты не были видны во время диспута. Это привело кардиналов в ярость. Как это может еврей быть таким наглецом? Это было оскорблением для отцов католической церкви и для всего католицизма в целом. Пытались запугать р. Моше, но безрезультатно. Он объяснил, что поскольку по еврейскому закону запрещено преклонять голову перед крестом, он никак не может согласиться проводить требуемый диспут с кардиналами, имея кресты перед глазами. Несмотря на то, что стойкость р. Моше сильно не понравилась кардиналам, они все же уступили его требованию.
109. ДИСПУТ В ВАТИКАНЕ
Кардиналы без крестов. — Молодой еврей среди кардиналов. — Р. Моше ищет связей.
Диспут между бывшим руководителем Познаньской еврейской общины, р. Моше, и кардиналами в Ватикане в конце концов состоялся на условиях, выдвинутых великим еврейским ученым, — во время диспута крестов на груди кардиналов не было. Не были видны и картины с крестами на стенах помещения, где происходил диспут. Против одного р. Моше из Познани выступали тридцать кардиналов и других представителей Ватикана, в том числе двенадцать знаменитых ученых католиков. Тема и правила проведения диспута должны были быть согласованы между обеими сторонами на основе полного их равноправия. На этом настоял р. Моше, и католическим духовникам пришлось, скрепя сердце, с этим согласиться. Поскольку диспут должен был касаться всех сторон еврейской религии, настоял р. Моще, чтобы обсуждались также и любые фазы христианской веры. Он также добивался, чтобы с самого начала диспут велся на обоих языках, — на латинском и на иврите (Лошен-Кодеше). Он знал в совершенстве оба языка. Среди кардиналов же мало кто знал иврит. Среди них были такие, которые ни слова не понимали по-еврейски. Поэтому они категорически отклонили это требование р. Моше. Но уже один этот факт, — то, что они вынуждены были забраковать иврит, тем самым признавая публично свою несостоятельность в знании этого древнего языка, было неприятно кардиналам и унизительно для них. Еврей знал их язык, а они, кардиналы, его языка не знали.