Для р. Моше было самое время взйть в свои руки Гедалья-Моше Гордона, который относился к р. Моше с большим почтением, и убедить его логикой и знаниями в том, что все верные ответы в вопросах веры содержатся в Торе. Не прошло много времени, и Гедалья-Моше вновь был крепко связан с еврейской верой. Он принял даже совет р. Моше в том, как увернуться от расставленной ему священниками сети с попыткой поймать его для католической церкви. Вместо того, чтобы жить в Ватикане в студенческом общежитии, посоветовал ему р. Моше перебраться на жительство в еврейскую семью в Риме и оттуда ходить на лекции в Ватикан.
Сразу же наступило изменение в отношении Гедалья-Моше к религиозным вопросам. Будучи гениальным по своим способностям, учился Гедалья-Моше сразу на двух курсах, — на курсе теоретических наук по математике и астрономии и на философско-религиозном курсе, где преподаются предметы, касающиеся веры. На теоретическом курсе его учителем был ассимилированный еврей Лембрен. Руководителем этого факультета был священник, почтительно относившийся к еврейству, в частности к Танаху, который он изучил в оригинале. На этом курсе сделал Гедалья-Моше большие успехи с самого начала. Было очевидно, что он вскоре закончит курс с большим отличием.
На втором курсе — по вопросам религии — его учителями были только одни священники, бывшие к тому же очень влиятельными людьми в Ватикане. Все время, пока эти католические учителя считали, что удастся завербовать Гедалья-Моше для церкви, они выказывали ему свое расположение и окружали его большим вниманием. Но как только они убедились, что Гедалья-Моше тверд в своих убеждениях по еврейству, они начали смотреть на него враждебно, начали оскорблять его и преследовать, особенно с тех пор, как, побеседовав с р. Моше, он начал разбивать все аргументы священников против еврейской религии и делал это очень последовательно и со знанием дела. Гедалья-Моше начал чувствовать себя чужим на этом факультете папской академии. Свое недовольство таким положением он компенсировал дальнейшими встречами с р. Моше. В своих беседах с бывшим главой познаньской еврейской общины находил Гедалья-Моше утешение и черпал стойкость, все больше и больше убеждаясь в непреложности истинной еврейской веры.
За время, пока р. Моше все еще надеялся услышать о возобновлении диспута с кардиналами, успел Гедалья-Моше закончить свои занятия на курсах. Однако, в то время, как курс теоретических наук он закончил без всяких затруднений и с большим отличием, получив высшее ученое звание, его не допустили к экзаменам по факультету религии. При этбм священники его еще обругали за то, что в вопросах религии он подчеркнул свою еврейскую точку зрения, доказывая этим, что он такой же упрямец и «заблудившийся», как и все евреи, которым, как слепым, не дано видеть истинного света «истинной» веры — католицизма. Это было, конечно, очень неприятно Гедалья-Моше, но он все же вынужден был примириться с этим и довольствоваться ученым званием и отличиями, полученными им на законченном факультете теоретических наук.
Между тем его привязанность к р. Моше крепла. Он начал даже приводить к нему других учеников папской академии, — еврейских юношей, учившихся там, как и он сам. Не все эти учащиеся евреи, прибывшие из разных стран, были чужды еврейству или подпали под влияние католических священников, всегда искавших возможность завлечь еврейских студентов в католичество. Папская академия Ватикана была притягательным пунктом для многих еврейских юношей, в большинстве своем — больших ученых, лишенных возможности поступать в университеты и другие высшие учебные заведения тех времен в своих странах, за незначительным исключением. В Ватикане же весьма охотно принимали на учебу еврейских студентов и обучали их бесплатно, рассчитывая, таким образом, завоевать их для церкви. Во всяком случае, в Ватикане учились тогда десятки еврейских юношей. Гедалья-Моше был одним из тех студентов, которые привлекли к себе особое внимание своими редкостными дарованиями, так что он стал гордостью всех еврейских студентов Ватикана. То, что Гедалья-Моше, благодаря р. Моше из Познани, вновь вернулся к Торе и еврейству, вселяло надежду, что влияние р. Моше окажет свое воздействие и на них, и они также станут больше заниматься еврейскими вопросами и больше сближатся с подлинным еврейством. Дело дошло до того, что еврейские студенты начали устраивать собрания, на которых открыто говорили о возвращении к еврейству тех, которые начали уже чуждаться его. Гедалья-Моше, который выделялся теперь ученым званием и отличиями, находился под таким сильным влиянием р. Моше, что единственным его стремлением в жизни было сейчас влиять на ставших чуждыми еврейству его собратьев и сделать их горячими и хорошими евреями.