Примечательным явление оказался тот факт, что эти молодые евреи, родители которых были уже евреями только наполовину, почти ассимилированными, вдруг начали писать своим родителям письма совсем в другом духе, чем раньше, — в истинно еврейском духе. Родители удивились: откуда взялось все это? Именно в Ватикане их сыновья вдруг пропитались иди ш кайт! Многим родителям это доставило радость. Но были и такие родители, которые «кусали себе губы». Они сами были далеки от евреев и еврейства; они стояли уже по ту сторону барьера. Одна такая семья жила в Швеции. Она была настолько пропитана духом, чуждым еврейству, что ей недоставал только формальный переход в христианство, а на это у нее не хватило духа. Сын был послан учиться в Ватикане в надежде, что он там в конце концов крестится, и, таким образом, будет стерта последняя черта, отделяющая еще эту семью от христианского мира. А тут начинают вдруг поступать от сына письма, отдающие еврейским духом. Он откровенно писал, что стал соблюдать заветы Торы; он счастлив, что он, наконец, познакомился с еврейством и его истинным духом. Родители были поражены. Их постигло «несчастье». Они хотели, чтобы сын крестился, протоптав тем самым дорожду для них самих к нееврейскому миру. И что же оказывается? Сын начинает говорить с ними языком набожного, преданного своей вере еврея! Отец написал сыну длинное письмо, укоряя его в «неразумности». Разве не знает он, какую ненависть он вызовет у гоим своей приверженностью к еврейству. Он, отец, надеялся ведь, что он, его сын, крестится, и вдруг такой неожиданный оборот! Оторвавшийся от своего народа шведский еврей заключил: ты, мой сын, навел «беду» на себя и на нас, твоих родителей. Но сын не остался у отца в долгу. Он спокойно, но твердо напомнил ему, что Тора действительно требует от сына оказывать почтение родителям, не считаясь с их материальным или духовным состоянием, и он действительно готов так поступать. Но это не означает, что он даст уговорить себя в делах веры. Именно в Ватикане, сообщал он, свело его Провидение с людьми, которые открыли ему глаза и дали возможность сделать различие между истиной и ложью. Наконец посоветовал сын отцу ликвидировать все свои Дела, продать свое недвижимое в Швеции и перебраться в Амстердам, в Голландию, который был тогда набожным еврейским городом. Он, сын, изучавший медицину, тоже приедет туда после окончания образования и будет практиковать врачом. В Швецию он не хочет возвращаться; он не хочет видеть потерявших еврейский облик тамошних евреев, к кругу которых принадлежит и их семья, а также враждебно относящихся к евреям самих гоим там.
Родители этого «взбунтовавшегося» юноши далеко еще не были убеждены в правильности совета сына. Но сын их твердо решил поступать по-своему. Получив звание врача, он не вернулся домой к родителям. Он обосновался в Амстердаме и женился там на дочери известного, всеми уважаемого жителя, талмудиста и богача. Вскоре он приобрел в Амстердаме известность как врач и Б-гобоязненный человек. Его родители тоже перебрались затем в Амстердам и по примеру сына вновь вернулись в еврейство.
Нечтс подобное произошло также с еврейским студентом Антони Ясиновским, родом из Варшавы. Он был сыном настолько чуждых еврейству родителей, что они даже не совершили акта обрезания над их сыном. Чета Ясиновских тоже ожидала, что их сын крестится и, таким образом, явится «мостом» для них, по которому они перейдут из еврейского лагеря в лагерь гоим. По той или иной причине не хватило у родителей духа «разменять монету». Антони изучал точные науки и должен был решить, оставаться ли ему по окончании образования в Италии, куда переберутся затем его родители и подобно ему перейдут в христианство, или лучше вернуться ему в Польшу, и там им всем вместе креститься.
Но Антони оказался одним из покаявшихся студентов. Он совершил над собой обрезание и начал знакомиться с еврейством. Родителям он об этом не писал. Он довольствовался тем, что писал о малозначительных вещах. Только лишь после того, как он закончил свое образование, он вдруг сообщил родителям в Варшаву, что он обрезал себя и его имя теперь Авраам, а не Антони. У него тоже был свой план: вернуться в Польшу, но не в Варшаву, а в Краков, который был тогда городом Торы и Б-гобоязненности. Родители были как громом поражены, но они ничего не могли поделать. Авраам Ясиновски обосновался в Кракове как еврей. Он стал профессором точных наук в академии князя Радзивила и женился на девушке из очень почтенного еврейского дома. Так было и с другими студентами. Р. Моше чувствовал, что он свою миссию в Риме уже выполнил. Он намеревался теперь уехать в Лондон по своим делам. В Риме ему хотелось приобрести различные античные вещи и целые их коллекции и затем перевезти их в Лондон. Между тем он узнал, что о его победе над кардиналами стало известно самому папе, который повелел издать специальный документ с перечислением всех преимуществ христианства над иудаизмом. Это заставило р. Моше подумать, не стоит ли и евреям издать подобный документ, чтобы убедить евреев и неевреев в вечной истинности еврейской религии.