Возможно, что р. Моше целиком занялся бы вместе с профессором Гордоном исключительно деятельностью Общества по распространению и укреплению еврейской религии. Но он начал получать тревожные письма от его семьи из Познани об усилившихся гонениях на евреев со стороны католиков. Евреи начали бежать из Познани, предчувствуя еще большее усиление этих гонений в будущем. И действительно, это предчувствие оправдалось. Наступил день, когда евреи Познани подверглись настоящему погрому. Теперь Началось уже массовое бегство евреев из Познани.
Семья р. Моше перебралась в Прагу, где р. Моше заранее подготовил для нее место. Вернувшись в Прагу и съехавшись таким образом с семьей, попробовал р. Моше устроиться там окончательно. Он занялся там коммерцией, как обычно, и принял к себе в дело также своих сыновей и зятьев. Только младший его сын, гениальный р. Шнеур-Залман, не захотел заниматься коммерцией и взялся за учительство.
Р. Моше чувствовал, однако, что Прага не подходящее место для него и его большой семьи; он не сможет сделать этот город своим постоянным местожительством. Поэтому он отправился в Польшу искать себе подходящее место. Прошло значительное время, пока он решил, наконец, что только Минск и есть тот город, где он должен осесть и куда он должен перевести свою семью.
Вначале должен был стать Краков убежищем для семьи р. Моше. Этот город очень понравился р. Моше ученостью и редкой организованностью его еврейского населения. Евреи были там организованы в различные союзы в зависимости от рода занятий каждого члена, — торговлей или ремеслами. Были там Союзы торговцев мехами, торговцев шерстью, лесоторговцев, хлеботорговцев и т. д. Были там Союзы и по роду ремесла. Каждый Союз имел своего парнеса (президента) и своего надзирателя, задачей которого было следить за тем, чтобы члены Союза изучали Тору и надлежащим образом соблюдали все мицвот. На р. Моше произвело большое впечатление также и то, что в Кракове был заведен порядок, что каждый, кто выдает замуж дочь, должен следить, чтобы зять был талмудистом и в течение не менее трех лет жил с семьей на иждивении тестя. Это касалось не только богатых, но и бедных людей. В течение времени нахождения зятьев на иждивении своих тестей изучали зятья Тору; это способствовало тому, что Краков стал городом ученых талмудистов, где изучение Торы было повседневным явлением. Это вызвало восторг р. Моше. Однако нашлось там и нечто такое, что заставило р. Моше отказаться от мысли поселиться в Кракове, — евреи Кракова изучали каббалу, с чем р. Моше не был согласен. Поэтому он решил обосноваться в Минске, который также был городом Торы, но не каббалы. Вместе с ним прибыли в Минск его дети и зятья. Сын его р. Шнеур-Залман перебрался затем на жительство в Витебск, потому что родители его учеников осели там. Таким образом семья р. Моше разделилась.
В Минске перестал р. Моше заниматься общественными делами; он засел за учебу, занимаясь изучением Торы и различных наук, его интересовавших, особенно языков. Это отличило его от всех других минчан. В этом городе крупных талмудистов не было больше никого, кто помимо своих больших знаний в Торе обладал также светскими знаниями подобно р. Моше.
Великие ученые Минска очень уважали р. Моше. Они знали о его благородном происхождении от Маарала из Праги, и они уважали его также за его большой ум. Однако в Минске не было почти никого, с кем р. Моше мог бы вести беседы в области светских наук. Это огорчало его. Он чувствовал себя одиноким и чужим даже в еврейском Минске. Поэтому предпринимал р. Моше частые поездки заграницу — в Италию, Францию и Англию. Поездки эти вызывались в основном коммерческими соображениями. Но он их совершал также и с тем, чтобы встретиться заграницей с еврейскими учеными и беседовать с ними; он мог там также приобретать оазличные книги по светским наукам. В своих поездках заграницу он встречался также с профессором Гордоном, старым знакомым Гедалья-Моше, который имел уже в Париже свою семью и приобрел большую известность. Р. Моше и профессор Гордон также часто переписывались, так что связь между ними была весьма тесной.
Р. Моше был ценителем красоты. Он говорил, бывало, что, вообще говоря, красота — дело Торы. Его обожание красоты было столь великим, что даже красивый почерк привлекал его внимание. Он считал, что красивым должно быть не только содержание письма, но и почерк, которым оно написано. Красивая рукопись всегда предЈтавляла для него интерес. Это обожание красоты было связано также и с тем, что он вообще-то торговал ведь предметами красоты, античными вещами и художественными произведенями. Р. Моше по природе был художником.