Его дом в Минске был, естественно, домом собраний для ученых. Тот факт, что помимо его учености он был также богат и большой филантроп, привлекал к нему людей отовсюду. Понятно, что р. Моше принимал всех посетителей дружелюбно, особенно бедных и нуждающихся людей. Его жена, которая также была большой филантропкой, занималась в основном обеспечением учащихся ешивы их материальными нуждами. Она сама кормила у себя ежедневно 15–20 учащихся. В субботние и праздничные дни число столующихся было еще больше. Р. Моше и его жена пользовались услугами специально нанятых людей, занимавшихся обеспечением потребностей учащихся ешивы.
Р. Моше прожил бы так в Минске до конца своих дней. Ибо, как было сказано, недостававшее ему в Минске он находил в своих поездках заграницу. Достигнув возраста 75 лет, он прекратил свои поездки заграницу и занялся учебой дома. И все так и продолжалось бы дальше. Но ему суждено было терпеть от того, что скрытые хассидим, тайные последователи Баал-Шем-Това, начали коситься на него и отдаляться от него.
Минск, вообще говоря, был городом митнагидов; с ними р. Моше дружил. Благодаря его праведности, его учености, его добрым делам он был очень любим. Вначале дружили с ним также и скрытые хассидим, руководимые меламедом р. Моше-Ниссаном и пекарем р. Авраам-Абой. Они-то и были минскими скрытыми хассидами. Они то исчезали, чтобы выполнить таинственные поручения Баал-Шем-Това, то вновь появлялись в Минске. В самом Минске у них тоже были свои таинственные дела, о которых знали только последователи Баал-Шем-Това, — не все, а только избранные. Для всех они были весьма почтенными евреями-талмудистами, людьми определенной значимости и веса. Понятно, что они дружили с р. Моше, тем более, что его дом был всегда открыт для всех. Узнав, что р. Моше происходит от самого Маарала, они стали еще больше уважать его. Маарал был очень почитаем у нистаров и каббалистов, а позже и у последователей Баал-Шем-Това, у которого Маарал занимал особо почетное место. Поэтому следовало ожидать, что скрытые минские хассидим во главе с р. Моше-Ниссаном и р. Авраам-Абой будут уважать потомка Маарала. Они приходили к нему в дом, беседовали и дискутировали с ним по вопросам Торы. Они ожидали, что раньше или позже он откроется им, если не как один из их круга, то по крайней мере как почитатель каббалы и путей нистарим. Но р. Моше в течение долгого времени не раскрывал своего отношения к каббале. Он был противником каббалы, но не говорил об этом, и долгое время не знали скрытые хассидим, к какому лагерю он принадлежит. Но после долгих усилий, сделанных ими, чтобы добиться в этом вопросе ясности, начал наконец р. Моше выказывать свое отрицательное отношение к каббале, и заявил им в конце концов открыто, что он одного мнения с мудрецами Талмуда в том, что учение каббалы — только для избранных, а не для всех. Р. Моше пошел еще дальше. Он говорил, что имеется опасность для занимающихся каббалой быть совращенными оставшимися еще кое-где прихвостнями секты Шаббатая Цеви. Это полностью противоречило мнению хассидим. Хассидим убедились наконец, что р. Моше их противник. Это их очень огорчило; тем более, что он был ведь потомком самого Маарала. И они начали отдаляться от него. Они перестали его посещать и прервали с ним все отношения. Те хассидим, сыновья которых, учащиеся ешивы, приходили к столу р. Моше, наказали своим сыновьям не ходить к нему больше. Все хассидим должны были избегать теперь р. Моше. Он мог еще заразить их духом митнагида. Зная, как велики его ум и ученость, и учитывая к тому же еще его большой ораторский талант, его попросту боялись. Таким образом был р. Моше оставлен своими бывшими друзьями, хассидами Минска. И это причинило много горя старому талмудисту и знатоку мирских наук р. Моше.
115. ДЕД И ВНУКИ
Девора-Лея и Барух отдалились от их деда р. Моше. — Барух хочет посетить Минск. — Дружба Баруха с зятем добромысльсного кузнеца.
Для многих людей было, конечно, непонятно, как это могло случиться, что от р. Моше, бывшего главы познаньской еврейской общины, игравшего такую важную роль также в своем новом доме в Минске, где он осел на старости лет, отдалились от него и чуждались его собственные внуки Девора-Лея и Барух, дети его сына р. Шнеур-Залмана. Особенно непонятно было это, если учесть, что эти оба его внука остались круглыми сиротами еще в детстве.
Нам уже известно, что р. Шнеур-Залман не пожелал заниматься коммерцией подобно его братьям. Вместо этого, он стал меламедом. Это привело к тому, что он отделился от своего отца, который осел в Минске, и поселился с женой Рахелью и детьми Девора-Леей и Барухом в Витебске. Там надорвал р. Шнеур-Залман свое сердце обучением своих учеников и преждевременно умер. Его жена, ученая Рахель, также умерла.