И для того, чтобы показать представителям общины, что это не пустые слова угрозы, начали священники поносить их и проклинать, крича:
— Вон сразу же отсюда, если не хотите стать первыми жертвами нашего гнева!
Некоторые священники помоложе начали уже приближаться к делегатам с поднятыми кулаками, готовые напасть на них.
Дело дошло до того, что, казалось, на представителей общины вот-вот будет совершено нападение. Но тут вмешался старший священник и удержал подстрекаемых молодых священников. Он начал даже строго выговаривать им за их недостойное поведение, за то, что они показали такой плохой пример необузданности.
Это дало возможность р. Моше вновь заставить слушать себя.
— Мы пришли сюда не дискутировать по религиозным вопросам, — сказал он твердым голосом. — Между прочим, я имел уже случай объяснить одному из кардиналов в Риме, с которым у меня был диспут, что физической силой нельзя переубеждать верующего; это можно сделать только знанием и умом. Со мною сам папа согласился.
Эти слова, правильнось которых признали сами священники, произвели на них глубокое впечатление.
Р. Моше продолжал:
— Не хочу повторять, что оскорбление святынь других религий противоречит убеждению евреев. Разрешите мне только сказать то, что имеет отношение к упомянутому мною раньше, я именно: что присутствовавший на диспуте папа, считавший, что я был прав, протянул мне по окончании диспута с кардиналом свою руку и обещал мне свою защиту, где бы я ни был.
Для подтверждения своих слов вынул р. Моше из кармана письмо и подал его старшему священнику. Письмо было написано кардиналом от имени папы. В письме папа очень хвалил р. Моше за его ум и знания, проявленные им при защите своей веры.
Священники были поражены. Перед ними оказался не простой еврей.
— Я имею теперь в виду поехать в Рим, — сказал р. Моше, — и обратиться прямо к папе с просьбой положить конец всем вымыслам, возводимым постоянно на евреев в Польше и Богемии.
После короткого молчания р. Моше добавил:
— Если вы хотите судить действительного осквернителя креста и изображения вашего бога, так вот он, этот преступник, перед вами! — при этом указал р. Моше на молодого священника, который так кипятился в своей необузданной ненависти к евреям. — Вот он! Судите его!
Этим р. Моше закончил свое выступление, после чего он попрощался со старшим священником и вышел из зала в сопровождении остальных двух членов правления общины.
По выходе из дворца взял р. Моше слово от обоих провожающих никому не рассказывать о том, что только что произошло. Прошло несколько дней, и все затихло. Гоим больше не заговаривали о том, что евреи осквернили их святыню и евреям нечего было больше чего-либо опасаться.
Евреи Познани были приятно поражены. Им очень хотелось узнать, что именно произошло во дворце, но члены делегации ни слова не говорили об этом. Было известно только, что благодаря гордому поведению р. Моше и его решительности евреи Познани избежали большой беды.
Р. Моше и его жена Сарра имели трех сыновей и одну дочь. Старше всех была дочь Фрейда. Старшим сыном был Авраам, вторым — Яаков и самым младшим — Шнеур-Залман.
К сыновьям были приставлены лучшие учителя, которые насыщали своих учеников Торой и знаниями; дочь же, Фрейду, обучали только чтению, умению молиться и прочесть главу из Теилима. Это соответствовало принципу р. Моше — девушек обучать Торе не следует. Как нам уже известно, этот принцип противоречил установке в этой части нистарим и каббалистов.
Р. Моше был воспитан в духе противников каббалы. Такими "же он воспитывал и своих сыновей. Но с течением времени положение в Познани значительно изменилось. В городе умножилось число последователей р. Иоела, Баал-Шема из Замоща. В этом отношении большое влияние оказал р. Барух-Батлан, который, несмотря на прозвище «Батлан», совсем не был им. Он был великим ученым в области Торы и помимо этого крупным коммерсантом. Во многом он был подобен р. Моше.
Как бы отрицательно ни относился р. Моше к последователям р. Иоела Баал-Шема, он уважал все же р. Баруха, а это ослабляло его противодействие нистарам и каббалистам. Он следил, однако, за тем, чтобы его сыновья не водились со сторонниками каббалы.
И все же, как бы строго ни следил р. Моше за своими детьми, чтобы они не подпали под влияние каббалистов, он все же не смог уберечь их от сближения с двумя юношами-однолетками, которые клонились к системе каббалистов.
Одним из них был Биньямин, собственный сын р. Баруха, а другим был Кадиш, сирота каббалиста р. Давида, брата р. Баруха-Батлана. Оба юноши были одарены редкими способностями и пользовались известностью в Познани. Было бы совершенно непонятно со стороны р. Моше, который так уважал людей Торы, если бы он не позволил своим сыновьям общаться с Биньямином и Кадишом. Были, впрочем, и другие причины, связавшие такие различные по своему образу жизни семьи, — семью р. Моше и семью р. Баруха.