Позже, когда Баал-Шем-Тов начал распространять свои новые пути хассидизма, он сначала, как мы уже знаем, проводил большую и разветвленную работу посредством нистаров. Баал-Шем-Тов хотел раньше подготовить почву для дальнейшего публичного выступления со своими путями хассидизма. Я уже указывал, что целью Баал-Шема было при этом в качестве нистара помогать евреям материально, вернуть их к ремеслам и земледелию, а также к другим определенным и независимым источникам заработков. Подготовив этой своей деятельностью надлежащую почву, он впоследствии открылся народу и начал заниматься священной работой по подъему духовного уровня евреев.
О времени, когда Баал-Шем сам странствовал как нистар, сначала мальчиком, а затем уже взрослым человеком, рассказывают много чудесных историй.
Как известно, в своей юности Баал-Шем некоторое время служил помощником меламеда. Об этом он сам рассказал:
— Когда я был служкой у меламеда, я много труда положил, чтобы вложить в сердца маленьких воспитанников любовь к папе и маме. Я наглядно указывал детям на добрые дела их родителей.
Баал-Шем тогда уже считал необходимым создавать более тесную и крепкую связь между детьми и родителями, чтобы дети не чуждались своих родителей. Каким бы горьким ни было материальное положение евреев в то время и как бы мало родители ни занимались воспитанием своих детей, все же Баал-Шем и другие нистары старались крепить и ободрять еврейские сердца, добиваясь сближения между старшим и молодым поколениями.
Позже, уже взрослым человеком, странствовал Баал-Шем по еврейским поселениям и ходил из дома в дом не для сбора подаяния, упаси Б-же! а наоборот — для раздачи духовной милостыни людям, чтобы крепить еврейские сердца. Одетый как обычный еврейский странник, он всюду был принят за одного из бедняков-попрошаек, упаси Б-же! собирающих милостыню по домам. Тогда Баал-Шем останавливался посреди улицы, собирал вокруг себя простых евреев, рассказывал им легенды из Талмуда и объяснял сказания наших мудрецов За" Л. У него была ясная и чистая речь. Те, которые слушали его, понимали все им сказанное. Его слова будили и пленили сердца.
Каждый рассказ Баал-Шема был насквозь пропитан любовью к Б-гу и к своему брату-еврею. В каждом рассказе была заложена большая мораль; она воскрешала надежду и крепила уверенность в милость Б-жью.
Баал-Шем не ждал, пока простые евреи придут к нему. Он шел к ним, туда, где они находились. Не всюду имелась синагога. Не все евреи имели время и возможность ходить в синагогу, чтобы помолиться и послушать чтение Торы и проповеди. Поэтому Баал-Шем шел к евреям и побуждал их и ободрял их, учил и будил, взывал к служению Создателю.
Странствовавшие по еврейским селениям нистары, включая и самого Баал-Шема, находили приют в синагогах. Они там спали и питались своими бедными дорожными запасами. Поэтому весьма понятно, что Барух, который и сам был по существу нистаром и всегда ютился в синагогах, имел возможность познакомиться поближе с нистарами и их жизнью. От него им нечего было скрывать. Весьма многие нистары сами открывались ему или же выдавали себя своими разговорами на темы Торы или даже на житейские темы. Барух поэтому очень многому научился у нистаров, а возможно даже, что через этих нистаров до него тогда уже дошел хассидизм самого Баал-Шема.
Барух обслуживал многих нистаров и выполнял различные их поручения. Уже в то время зародилась у Баруха мысль превратить свой дом, когда к этому представится возможность, в Дом собраний и приюта для этих странствующих скрытых цадиков. Они все должны в настоящее время искать себе приюта в синагогах, спать там на жестких скамьях и питаться как попало, потому что весьма немногие хозяева были гостеприимны. Только почтенные гости — известные повсюду раввины, проповедники и эмиссары, известные своей ученостью и красноречием исполнители различных почетных поручений, могли найти приют и стол в частных домах.
Что же касается людей бедных, отверженных, никому неизвестных и ничем по виду не отличавшихся от обычных попрошаек, то эти люди были совершенно беспомощны и предоставлены самим себе, никем не замеченные. Никто на них не обращал внимания. Никто им не предлагал ночлега и никто их не приглашал к себе отобедать. Те странники, которые побирались — упаси Б-же! — по домам, обеспечивали сами себя подаяниями, которые посчастливилось насобирать. Иногда какая-нибудь сердобольная еврейка подносила кому-нибудь из таких бедняков тарелку супа, а иногда — и полный обед. По субботам становились бездомные странники у дверей синагоги, и выходившие из синагоги хозяева приглашали одного из них к своему столу. Но те нистары, которые внешне выглядели простыми странниками и при этом никого не утруждали и ни у кого ничего не просили, эти люди подвергались опасности — не дай Б-же! — просто голодать, если у них не было своих источников пропитания.