Вот почему его тесть и теща понемногу начали брюзжать, выражая свое недовольство тем, что их зять не выказывает ни малейшего намерения браться за какую-нибудь работу. Вначале они утешали себя тем, что надеялись авось Давид-Лейб станет раввином. Они оба, а в особенности теща, хвалились даже часто этим. Случалось это особенно тогда, когда братья тещи Давид-Лейба, из которых один торговал кожами, а другой льном, порицали сестру и ее мужа за то, что они «подхватили» такого никчемного зятя.
Если вначале тесть и теща не обращали на это внимания, то в дальнейшем они начали над этим призадумываться. Особенно теща пыталась время от времени переговорить об этом с зятем, давая ему понять, что уже время начать поиски должности раввина.
Но Давид-Лейб в конце концов пожал плечами и заявил, что он совсем не намерен стать раввином.
— А что же ты намерен делать? — спросила теща уже с ноткой недовольства в голосе.
— У меня пока что впереди еще три года обусловленного иждивенчества! — ответил он.
Это уже вывело из себя тещу. Она начала все больше досаждать ему. Давид-Лейб почувствовал себя неловко. К тому времени у него с женой еще детей не было. Чувствуя, что тесть и теща не совсем неправы с их стороны, он однажды дал им понять, что если, по их мнению, они в нем как в зяте обманулись, то он вообще не будет возражать против развода с женой; конечно, если этого пожелает жена.
Но жена и слышать об этом не хотела. Она была к нему очень привязана и очень его уважала. Тесть и теща не могли успокоиться и все время укоряли зятя, но ничего не могли добиться.
На седьмом году супружеской жизни Давид-Лейб был осчастливлен рождением дочери, а еще через год жена родила ему сына — Авраам-Ицхака.
Когда годы иждивенчества по свадебному контракту истекли, а к этому времени Давид-Лейб был уже отцом двух детей, пристали к нему тесть с тещей еще настойчивее, чтобы он подумал об источнике пропитания для своей семьи.
Тесть начал теперь стращать его, угрожая прекратить свою помощь его семье. Но Давид-Лейба это нисколько не испугало. Он уже подготовил для себя нечто такое, что было полной неожиданностью для тестя и тещи и для всех родных.
Давид-Лейб научился сапожному делу. Он нанял себе квартиру на окраине города, куда он перебрался с женой и детьми, и занялся сапожничеством.
Тесть и теща были вне себя. Теща не скупилась на скандалы. Для того они тратились целых восемь лет, содержали зятя на полном своем иждивении, чтобы в конце концов он смог стать сапожником?!
— Если бы мы хотели взять сапожника в зятья, — причитала теща, — это обошлось бы нам куда дешевле!
Теща начала требовать, чтобы Давид-Лейб дал развод их дочери, чтобы смыть «позор», которым он покрыл их семью.
Она уговаривала дочь требовать развода от мужа. Но дочь категорически отказалась. Теща увидела, что в этом она бессильна. Тогда она составила другой план, с которым и муж ее согласился: вызвать из Минска даяна р. Цеви-Арью, отца Давид-Лейба; пусть он, мол, повлияет на своего сына, чтобы он бросил сапожничество и стал раввином.
31. ГОРОД И ДЕРЕВНЯ
Талмудист, ставший сапожником, вынужден оставить Витебск, чтобы не причинять неприятностей тестю и теще. — Минский даян, сочувствующий новому жизненному пути, избранному его сыном.
По Витебску распространился слух, что Хаим вызвал из Минска своего свата, даяна р. Цеви-Арью Все знали, насколько почетен этот даян, и стали готовить ему надлежащую встречу. Витебские раввины и талмудисты провели совещание и решили выслать своих представителей для встречи почтенного гостя в пути и сопровождения в город.
Когда Давид-Лейб получил известие, что его отец находится уже в пути, он выехал в Островну ему навстречу. Он хорошо знал, с какой целью тесть и теща вызвали его отца в Витебск. Ему необходимо было что-то сделать, чтобы его отец был заранее осведомлен, о чем идет речь.
Все восемь лет, которые Давид-Лейб находился на иждивении родителей жены, он не виделся со своим отцом. За это время он значительно изменился внешне, и потому его отец сначала его не узнал.
Минский даян смотрел на молодого человека и сомневался, его ли это сын или кто другой.
Целый день провел р. Цеви-Арье в Островне. Вечером он хотел пуститься в дорогу, чтобы прибыть в Витебск поутру. Но Давид-Лейб настоял, чтобы он переночевал в Островне, потому что ему нужно с ним кое о чем переговорить. Даян согласился, и только лишь вечером дал Давид-Лейб себя узнать и рассказал отцу, для чего он был вызван в Витебск родителями жены.