Спустя несколько дней Понятовский уехал из лагеря и отправился в Оттоманскую Порту вести, по своему обыкновению, интриги против великого визиря... Обстоятельства ему благоприятствовали...
Из Константинополя Понятовский вёл переписку с Карлом, исполнял его поручения... Изобретательного ума Понятовского всегда боялись...
15 ноября 1715 года, на острове Рюгене, близ крепости Штральзунд, Понятовский вторично спас Карла XII от неминуемой гибели или плена; на сей раз Карл был окружён пруссаками, датчанами и саксонцами.
Король был окружён врагами; он получил ружейную рану под левый сосок, которую назвал контузией — она была глубиной в два пальца. Король был на ногах, и близок к тому, чтобы быть убитым или взятым в плен. Граф Понятовский сражался в это время рядом с ним. Граф Понятовский спас ему жизнь под Полтавой; он имел счастье ещё раз спасти её в этой битве при Рюгене: он снова посадил короля на лошадь...
Приложение II
Джакомо Казанова. Мемуары.
Том VI, глава 6
... На следующий день по прибытии в Варшаву, я отправился развозить письма, привезённые мною из Санкт-Петербурга.
Начал я с визита к князю Адаму Чарторыйскому. В его кабинете толпилось человек сорок. Прочитав вручённое мною рекомендательное письмо, князь с уважением отозвался о том, кем оно было написано, и пригласил меня ужинать.
Я принял приглашение, а пока меня сопроводили к графу Сулковскому, послу Польши во Франции, человеку обширных познаний, вдохновенному дипломату, голова которого была набита прекрасными проектами в духе аббата де Сен-Пьер[70].
Сулковский обрадовался меня видеть, заявил, что ему надо о многом мне поведать и оставил меня отобедать с ним тэт-а-тэт. Я провёл за его столом четыре смертельно скучных часа, исполнял роль не столько гостя, сколько держащего экзамен студиозуса. Граф говорил о чём угодно, только не о том, в чём я мог бы поддержать беседу с ним. Его коньком и, можно сказать, его слабостью была политика — он подавил меня своим несомненным превосходством в этой области.
Затем я вновь отправился к князю Адаму, в надежде отойти немного от глубокомыслия дипломата. Я нашёл у князя многочисленное общество — генералы, епископы, министры, кастелян Вильны и, наконец, король, которому князь Адам меня представил.
Его величество стал подробнейшим образом расспрашивать меня об императрице Екатерине и главных фигурах её двора; к счастью, я имел полную возможность сообщить королю множество сведений, живо его заинтересовавших.
За ужином меня усадили справа от монарха, и он всё время ко мне обращался. Только двое из всех присутствующих, он и я, почти ничего не ели.
Король Польши был небольшого роста, но отлично сложён. Он обладал исключительно выразительным лицом, а речь его так и сверкала остротами и свидетельствами живого ума.
Назавтра князь Адам отвёз меня ко всемогущему воеводе Руси. Я нашёл этого выдающегося человека окружённым его дворянами, одетыми, все, как один, в национальные костюмы; они были в высоких сапогах и полукафтанах, с бритыми головами и без усов.
Воевода Руси был главным инициатором перенесённых Польшей потрясений. Недовольные своим положением при дворе предыдущего правителя, воевода и брат его, великий канцлер Литвы, стали во главе заговора, имевшего целью лишить саксонского короля польского трона и посадить на его место, опираясь на поддержку России, молодого Станислава Понятовского, принявшего имя Станислава-Августа.
Несмотря на примерную жизнь, которую я вёл в Варшаве, не прошло и трёх месяцев со дня моего туда приезда, как я оказался на мели. Счета поставщиков так и сыпались со всех сторон, а у меня не было ни гроша. И тут судьба преподнесла мне две сотни дукатов — вот как это случилось.
Некто господин Шмидт, которого король не без умысла, конечно, поселил в своём замке, пригласил меня на ужин. Я нашёл у него милейшего епископа Красинского, аббата Гижиотти и ещё двух-трёх человек, имевших некоторое представление об итальянской литературе.
Король, пребывавший, как и всегда в присутствии гостей, в прекрасном настроении, и знавший итальянских классиков лучше, чем какой-либо другой король, завёл речь о римских поэтах и прозаиках. Я вытаращил глаза от восхищения, услышав, как его величество цитирует не одну схолаистическую рукопись, существовавшую, быть может, лишь в его собственном воображении.
Впрочем, выслушивал я всё это молча, но ел за четверых, как человек, который не обедал — по изложенным выше причинам.
70
аббат де Сен-Пьер (1658—1743) — французский философ, публицист, член Французской Академии, один из предшественников энциклопедистов, автор «Проекта вечного мира» (там, помимо прочего, было выдвинуто предложение о создании всеевропейского трибунала, где все конфликты между народами разрешались бы мирным путём...).