II
Наконец я достиг шестнадцати лет. Я был недурно образован для этого возраста, достаточно правдив, всей душой почитал своих родителей, достоинства которых представлялись мне ни с чем не сравнимыми, и не сомневался, что тот, кто не был Аристидом[11] или Катоном[12], ничего не стоил. В остальном же, я был крайне маленького роста, коренаст, неуклюж, слабого здоровья и, во многих отношениях, напоминал нелюдимого скомороха. Таким я и был отправлен в первое моё путешествие.
Тридцать шесть тысяч русских под командованием князя Репнина[13], отца того Репнина, что двадцать лет спустя наделал у нас столько шума, пересекали в 1748 году Польшу, двигаясь на помощь Марии-Терезии[14]. Мой отец, до той поры предоставлявший матери возможность быть единственным моим воспитателем, дал мне письмо к генералу Ливену, своему старинному знакомцу, второму лицу в этой армии. Поход, по мнению отца, мог лучше, чем все академии в мире, завершить воспитание молодого человека. У матери достало мужества разделить его точку зрения, и я сожалею о том, что намерениям родителей не суждено было, в данном случае, осуществиться.
Каждый, кто призван править, и кто не знает, при этом, что такое война, похож на человека, лишённого природой одного из пяти чувств. Когда обстоятельства вынуждают его, часто ли, редко ли воевать, опираясь на помощников, и даже на одних лишь помощников, и те понимают, что ему приходится не только обходиться их руками, но и смотреть на происходящее их глазами, помощники неизбежно начинают слишком много о себе думать, и тогда выясняется, что армия бывает по-настоящему предана только командующим ею генералам, а правителям повинуется лишь в тех случаях, когда генералы этого хотят. Я считаю, что каждый мужчина благородного происхождения (тем более, в свободном государстве), а уж каждый сын правителя — безусловно, должен использовать любую возможность проделать поход и даже нести какое-то время повседневную службу в одном из отрядов. Тяготы воинского артикула не следует рассматривать, как придирки педантов: познать их, не исполнив всех требований лично — невозможно, а ведь они-то и составляют основание вершин военного искусства; единственная разница между скромным офицером и старшим командиром заключается в том, что первый полностью владеет чем-то таким, что служит для второго лишь средством к достижению цели.
Но вернёмся к моей истории.
Едва мой «военный обоз» был снаряжён, стало известно о подписании в Аахене предварительных условий мира. Отец сказал: «Войны вы на сей раз не увидите, но, чтобы повидать хотя бы армии, собравшиеся вместе — отправляйтесь немедля».
Он дал мне письма к маршалам де Саксу и Левенфельду, а также к своим друзьям в странах, которые мне предстояло проехать. Сопровождать меня должен был майор Кенигсфельс, некогда адъютант прославленного маршала Миниха, возвратившийся, после опалы своего начальника, в дом моего отца. Воспитанный на русской службе, он был более, чем кто-либо, подготовлен к тому, чтобы стать вместе со мной волонтёром в русской армии, но и когда цель путешествия изменилась, Кенигсфельс, будучи единожды определён мне в спутники, заменён не был. Майор не знал по-французски, да и весь его облик мало подходил для встреч с европейскими странами и людьми, которых я предполагал посетить, что компенсировалось, однако, его здравым смыслом и несомненной порядочностью.
Родители взяли с меня честное слово — не играть в азартные игры, не пробовать вина и крепких напитков, не жениться, не достигнув тридцати лет; того же потребовали они когда-то и от старших братьев. Я сдержал свои обещания. Второе из них должно было (по мнению родителей) предохранить меня от обычая неумеренно пить, укоренившегося тогда на наших собраниях и почти во всех домах столь прочно, что тот, кто отказывался выпить всё, что ему подносили, рисковал произвести дурное впечатление на окружающих, а ведь в благосклонности некоторых из них он мог быть и заинтересован. Оправдаться же можно было лишь доказав, что ты никогда ни с кем не пил. Полезный пример, поданный мною в этом вопросе, благодаря моему воспитанию, — мне подражали, хоть и не всегда тщательно, в домах иных вельмож, — послужил, быть может, тому, что в Польше удалось основательно приглушить этот порок, так настойчиво поощрявшийся Августом II.
11
Аристид — имеется в виду, очевидно, афинский государственный деятель и полководец (ок. 540—467 до Р.Х.).
12
Катон — имеется в виду, очевидно, государственный деятель и литератор древнего Рима (234—149 до Р.Х.).
14
Мария-Терезия (1717—1780) — эрцгерцогиня австрийская, королева Венгрии и Богемии, римско-католическая императрица (как старшая дочь Карла VI).