Когда я прощалась с господином Левинсоном, он сказал: «Если вам понадобятся совет и помощь, смело обращайтесь ко мне. В моей практике было много дел о клевете, но никогда я не держал еще в руках такого количества фальшивок и ложных публикаций, как в вашем случае. Если пожелаете, я всегда в вашем распоряжении и выступлю как свидетель в процессе против Киндлера в Мюнхене». Председатель добавил, что «появившийся в „Ревю“ материал и другие отягощающие псевдосвидетельства» оказались в аттестационной комиссии еще полтора года назад. Получается, что Киндлер терпеливо выжидал с их публикацией до момента моего нового старта в профессии.
Вслед за этим офицер из свиты генерал-полковника фон Рейхенау Гейнц Шретер в письме сообщил мне буквально следующее:
Готов подтвердить, что за день до появления пресловутого номера «Ревю» я рассказал о событиях в Польше господину Киндлеру, интересовавшемуся информацией о Коньске. В присутствии его сотрудника мною было произнесено буквально следующее: «Сожалею, если я не оправдаю ваших ожиданий, но в этих событиях фрау Рифеншталь ни в чем не замешана».
Это письмо до сих пор сохранилось.
Второй процесс с «Ревю»
Ободренная успешным разрешением дел в Берлине, я попыталась убедить господина Киндлера выступить в «Ревю» с опровержением. Это была моя вторая попытка избежать судебного процесса с журналом, предоставив в распоряжение его адвокату господину Штаубитцеру разъясняющие документы и попросив оказать посреднические услуги. Хотя Киндлер теперь полностью смог убедиться, что не прав, тем не менее он отказывался от любых переговоров.
Вслед за этим 8 мая 1952 года мой адвокат Гричнедер подал апелляцию в суд первой инстанции Мюнхена по поводу оскорбления, клеветы и злословия. Но и после подачи жалобы господин Гричнедер до последнего оттягивал момент официального возбуждения дела, мы все дожидались публикации опровержения в «Ревю».
Однако вместо извинений Киндлер предпочел разыскать еще какой-нибудь, отягощающий мою участь материал. Я узнала, что представители «Ревю» всячески пытались получить обо мне информацию от разных не известных мне лиц. Из-за всевозможных уловок адвоката Штаубитцера судебное разбирательство все время откладывалось, сначала на недели, потом на месяцы.
Ситуация становилась все более невыносимой — и не только по финансовым соображениям. Мы жили теперь втроем (днем даже вчетвером) в одной 16-метровой комнате на Тенгштрассе. На софе спала мама, Ханна и я — на полу. В течение дня приезжал мой бывший муж, чтобы поддержать меня. Петер помогал мне разбирать со мной деловую корреспонденцию, а мать в той же комнате готовила еду.
В эти безрадостные дни меня навестил Джон Эггенхофер, добрый друг из Америки, не раз помогавший нам. Этот необыкновенный человек, замкнутый и весьма чувствительный, необычайно любил кошек, которых в его нью-йоркской квартире насчитывалось более двадцати. Джон привез целый чемодан подарков, просил меня воспрянуть духом и обязательно отдохнуть — в горах или на море. Для этого он дал мне 300 долларов — по тем временам вполне приличную сумму.
Но прежде чем я надумала, куда поехать, все решило за меня письмо из Италии. Поль Мюллер, мой испытанный друг, просил, если возможно, в ближайшее время прибыть в Рим: некоторые итальянские бизнесмены вознамерились серьезно переговорить со мной насчет фильма «Красные дьяволы». Долго не раздумывая, я уже на следующий день отправилась на поезде в Рим.
Снова в Риме
В тот раз в итальянской столице в конце июня стояла невыносимая жара — 40 с лишним градусов в тени. В моей небольшой комнате в гостинице «Бостон» была температура как в инкубаторе. Хотя время отпусков еще не наступило, каждый, кто мог, уже сбежал из Рима на море в Остию.[409] Поль Мюллер всячески заботился обо мне. Прежде всего он привез меня в офис «Минерва-фильма». В результате переговоров было достигнуто соглашение: «Минерва-фильм» как компаньон берет на себя половину производственных затрат, в сумме составивших 750 000 марок. Единственное условие: совместное согласование кандидатур главных действующих лиц. Меня попросили еще раз приехать через несколько дней, собираясь за это время составить предварительную смету. Все участвовавшие в переговорах выражали свое восхищение материалом будущего фильма.