«Терра» в Берлине взяла на себя работы по обеспечению съемок, и я поехала в Испанию, чтобы принять там участие в поиске сюжетов и пригласить для съемок местных актеров. В Барселоне я встретила своих ассистентов Гуцци Ланчнера и Вальтера Римля, которые проделали неплохую подготовительную работу, но пребывали отнюдь не в лучшем настроении. Они уже давно истратили свои собственные скромные средства, а от «Терры» еще не получили ни гроша. Да и я была без денег. На киностудии меня заверили, что деньги можно будет получить в банке в Барселоне.
Чтобы не терять времени, мы — несмотря на наше критическое положение — хотели немедленно отправиться на Мальорку фотографировать ветряные мельницы. Для экономии спрятались на пароходе и прибыли на остров зайцами, к счастью, непойманными. Мы нашли необходимые кадры, но вот чего мы не обнаружили, возвратясь в Барселону, так это хоть каких-нибудь известий и денежного перевода от «Терры».
Не слишком хорошее начало. По телефону в тот момент нельзя было дозвониться до киностудии, и мне пришлось взять в долг приличную сумму в весьма лояльном немецком консульстве. После этого мы отправились в путешествие, сначала по провинции Арагон.
Испанский ландшафт прямо создан для камеры, более идеальных декораций мы не смогли бы найти. Большое впечатление произвели на меня также местные жители и великолепные сооружения. С удивлением рассматривала я старинные замки в Авиле, внутренние дворики в Саламанке, церкви в Бургосе и Кордове.
В Мадриде меня ожидал старый товарищ по теннису Гюнтер Ран. Он уже год жил в Испании. Слава Богу, из Берлина пришли желанные вести, а также кое-какие деньги. Что нам понравилось меньше, так это сообщение о том, что автор сценария болен, а осветительная машина сможет прибыть лишь с двухнедельным опозданием. Но как быть с Генрихом Георге? Меня одолевала тревога.
Я разыскала необходимые декорации и объекты для съемок, а также подходящих актеров. Каждый день я с нетерпением ожидала прибытия из Германии остальных сотрудников. До начала работы оставались считанные дни.
К сожалению, наш оператор Шнеебергер приехал без пленки. То, что он рассказал нам о «Терре», звучало катастрофически. Все там перевернулось вверх дном, до директора картины было практически невозможно дозвониться. Я почти не спала, постоянно нервничала, съемки откладывались. Было от чего прийти в отчаяние.
Настал контрольный день, а группы все нет и нет. Дрожа от нервного возбуждения, я стояла в телефонной кабине гостиницы и будто бы издалека слушала слова директора картины: «Начало съемок придется отложить на две недели…» У меня потемнело в глазах, трубка выпала из рук. Опираясь о стену, чтобы не упасть, я добрела до вестибюля — там стоял Шнеебергер. Когда я хотела направиться к нему, у меня закружилась голова, и я рухнула на мраморный пол.
Очнулась я в Немецкой больнице Мадрида. Мое предположение, что это был просто приступ слабости, к сожалению не оправдалось. Врачи охарактеризовали мое состояние как очень серьезное и в течение двух недель оберегали от всяких волнений. Сказали, что у меня «нарушение кровообращения», но что же со мной произошло на самом деле, я толком так никогда и не узнала. У меня долгое время сохранялась пониженная температура, постоянно одолевала усталость. Даже краткий разговор меня утомлял.
После несчастного случая со мной фильм закрыли. К счастью, «Терра» заранее оформила с «Ллойдом» страховой договор и получила возмещение за понесенный ущерб. Но это означало, что на «Долине» поставлен крест — за год второй тяжелый удар.
Спустя четыре недели меня выписали из больницы. Врач посоветовал пускаться в обратный путь не ранее чем через месяц.
На севере Мальорки, во вновь открывшемся отеле «Форментор», в котором проживали лишь несколько человек, я обрела необходимый покой. Постепенно проходила слабость. Когда Руттман прилетел из Барселоны на гидросамолете и приводнился прямо в бухте перед отелем, я смогла обсудить с ним рабочие планы. Я все еще остерегалась малейшего волнения, но опасения узнать что-либо неприятное оказались беспочвенны. Руттман был доволен своей работой и особенно расхваливал усердие и талант оператора Алльгайера. Он надеялся, что уже к моему возвращению сможет показать большую часть отснятой пленки. Но что-то меня смущало, он казался рассеянным, я отметила его беспокойный взгляд. Когда мы распрощались, то, несмотря на его оптимизм, у меня осталось какое-то неприятное ощущение.
«Триумф воли»[226]
Была середина августа, когда я снова приехала домой в квартиру на Гинденбургштрассе. Меня ожидали корзины, полные нераспечатанной почты. Но первые два дня, опасаясь плохих известий, я не открыла ни одного письма.
226
«Триумф воли» — картина, вышедшая на экраны в 1936 г. Титры в начале фильма: «Создан по распоряжению Гитлера в честь 20-летия начала мировой войны, 16-летия страданий немецкого народа и 19 месяцев после начала возрождения Германии. 1934-й год. Партийный съезд».