Самое главное – в нашем доме больше никто не жил. Женщины, которых Эльнар привез из Узбекистана, после двухнедельных скандалов решили вопрос с жильем и ушли к своим бойфрендам. Все было тихо и спокойно и настраивало на сентиментальность. Я наблюдала, как плавно и грациозно падали листья. Оторвавшись от своего дерева, они знали, что погибают. Это был их последний танец, но листья сохраняли мужество и красоту падения.
«Все когда-то заканчивается, – подумала я. – Совсем недавно эти листочки были молодыми, зелеными, полными сил и надежд. Они прожили красивую жизнь и сейчас умирают красиво. Даже лучше сказать, достойно и гордо». Я улыбнулась сама себе и взявшимся из ниоткуда мыслям. Переключившись на более приятные и земные размышления, я стала перебирать в голове, как мы сегодня проведем с детьми пикник, на который упросили Эльнара нас отпустить. Мне удалось спрятать немного денег на мороженое и колу для детей. Да-а! Вчера мой муженек устроил целый всемирный суд по поводу нашего расточительства. Дети плакали, и я тоже. Бедные мои дети… Его нравоучения сводили их с ума. Я не знала, что мне сделать, чтобы Эльнар не трогал хотя бы детей. Но несмотря ни на что, они в Америке. Они наконец были со мной. Остальное неважно. Вот скоро закончу свой колледж, пойду работать, как нормальная мама, и тогда убегу вместе с детьми. Все здорово! Не о чем волноваться! Я смогла дожить до этого момента. У детей скоро начнется школа, и они не будут так сильно переживать.
Было только пять утра. Смахнув тревогу, я закуталась в теплое одеяло. Оно пахло свежестью и чистотой; я утонула в легком сне. Внезапно громкий стук сотряс пространство и ворвался в спальню.
– ФБР! Открывайте!
Ужасающий рык пронесся по спящему царству. От внезапного вторжения я испугалась, к горлу подкатила тошнота и кровь запульсировала в голове. Не понимая, что происходит, я накинула легкий шелковый халат и бросилась к парадным дверям. Только и смогла, что услышать крик ошеломленного мужа:
– Надира! Подожди! Не открывай!
У него был голос загнанного зверя, но было поздно. Я стояла у входной двери и пыталась дрожащими руками ее открыть. Только повернула замок, как несколько вооруженных агентов ФБР ворвались в дом. Один из них со всей силы толкнул меня к стенке:
– Лицом к стене! Руки за спину!
Другой, очень большой и очень толстый, с животом, как булькающий аквариум, и с широким мясистым лицом, громко прорычал с искаженной физиономией:
– Кто еще здесь, в вашем логове? Не двигаться! Где все остальные ваши?
От шока я бы и не смогла двинуться, просто замерла в ужасе. Через пелену нереальности я смогла распознать в коридоре мужа с серо-зеленым лицом, выпученными глазами и перекошенным ртом. Эльнар, голый, скакал на одной ноге, отчаянно пытаясь натянуть домашнее трико.
Через открытую дверь я увидела, что во дворе стояло несколько фургонов всех телевизионных каналов и газет Эль-Пасо. Огромные прожекторы светили прямо в глаза. Репортеры выстроились около двери, как стая шакалов, боясь упустить свою добычу. Мой страх в момент сменился любопытством, и я хотела посмотреть, что вообще происходит. Но толстый офицер толкнул меня лицом к стене, схватил руки и поднял их над моей головой. Я почувствовала на шее его тяжелое дыхание. Агент прижал меня к стене своим грузным телом и надел наручники.
Пять или шесть церберов ФБР бегали по всей усадьбе с заряженными пистолетами и шумящими рациями в надежде выявить спрятавшихся, по их мнению, людей. Но вместо русской криминальной братвы фэбээровцы нашли только моих детей с вытаращенными испуганными глазами и нежеланием вылезать из своих кроватей. Бедняги-спецы были неподдельно расстроены!
– А ты, сучка русская, совсем ничего! – прохрипело в ухо толстое желе и пригвоздило меня к стене посильнее.
К такому обращению мне не привыкать. Я знала, что я очень даже «ничего». Да и одета была в красивое шелковое белье, которое напоминало костюм для стриптиза. Воспользовавшись тем, что он подвинулся ко мне чуть ближе, я сильно наступила ему пяткой на ногу. Несмотря на то, что я была босая, он все равно взревел от боли. Краем глаза я увидела, как его перекосило. На заплывшем багровом лице проступили капельки пота, и он стал выглядеть еще безобразнее. Я усмехнулась: