Выключаю шуршащий из-за глушилок приёмник и включаю магнитофон и думаю, как бы Витьке объяснить. Ведь влюбившись в Гальку, я разве не поступаю с ней деспотично, считая, раз я ее люблю, своей? Это что же получается? Я влюблённый деспот? Некрасиво как-то.
Запускаю плёнку с последним концертом и объясняю:
- Это, Витька, когда я использую тебя в своих целях, нисколько не считаясь ни с твоими чувствами, ни с твоими желаниями. Понял?
Светка поджарила картошку. Вскипел чайник. Слушаем Высоцкого, ужинаем.
Как я хочу увидеть Гальку!
Холод и дождь виноваты.
Горький. Воскресенье. Только что вернулся из Кремля. Может холод и слякоть осени, может ещё что, но кремль не оправдал моих ожиданий и надежд на необычную красоту. Не впечатлили ни масштабом, ни особой русской красотой. Стены снаружи. Это впечатляет. Чувствуешь мощь и грандиозность русской истории. А внутри? Мелковато. Дом Советов. Кремлёвский концертный зал. Памятник героям. Танк. Архангельский собор с могильной плитой, где похоронен Козьма Минин. Скромной плитой. Неделя героя русской истории. Всего два слова. Козьма Минин. И те на современном русском языке. Даже немного скучно. Могли написать хотя с буквой ять. Башни Кремля, Коромысловая Башня и все. Не впечатлило что-то. Наверно все-таки это поздняя осень, холод, дождь виноваты.
Что-то случайно сегодня увидел своё отражение в стеклянном блеске витрин. Убивает меня мой внешний вид. Вышедший из моды чёрный болоньевый плащ, который уже никто не носит. Брюки уродливо ёжатся где-то в области коленок. Причём из жидкого материала, по-моему, даже без лавсана. Мятый пиджачок. И когда я вижу людей красиво, со вкусом современно одетых, я восхищаюсь ими. Молодцы. А тем более, я работаю в снабжении, где только по одёжке встречают и по одёжке же провожают. Самому бы научиться шить.
Сижу на ОЦМ в городе Уральском. Пишу. Рассуждаю. Выдался часик. На ОЦМ попал не вовремя. В самый обед. Успел только выписать пропуск в сбыте.
- А бюро пропусков где у вас? - спросил у проходящей женщины лет 40 с ярко накрашенными губами, и большими золотыми серьгами, красиво смотрящимися на фоне белого воротничка, подчёркивающего строгой линией строгость делового чёрного костюма.
- Вон там, - указала дама, небрежно махнув рукой с тремя золотыми кольцами.
- Хорошо живут заводоуправленцы, -подумалось мне.
- На обеде уже. На обеде с часу до двух молодой человек. Ясно? - крикнула она мне вдогонку. Строгая дама. Мне все было ясно. Но куда девать час?
На улице снежинки даже не снежинки а целые пушистые хлопья, мохнатыми лапками пытались закрыть морозное солнце. Иногда это им удавалось. И мир становился ирреально белым, туманным светлым. Нашёл удобную скамейку в коридоре отдела сбыта. Достал блокнот. И сижу, у окна и рассуждаю.
Один вопрос у меня: «Любит меня Галька или нет?»
Руководители групп вместе с начальником отдела ушли на совещание с начальниками цехов у заместителя директора завода Николая Васильевича Демина. Я тоже только что был там же. Но не на совещании, а у секретаря, Анны Дмитриевны. Отметил прибытие на командировочном. И новое командировочное отдал на подпись. Снова еду.
Заходит Тоня, кладовщик.
- Привет!
- Привет!
- А где все?
- На совещании у Демина.
- Все совещаются?
- Да все. Нина Ивановна на базе. Александр Николаевич в Нижнем Тагиле. Видишь, никого нет.
- Ну, ладно. - пошла обратно.
И ко мне:
- Ну что, жених, когда женишься?
Я оторвался от бумаг:
-А зачем?
Она смеётся.
- Как зачем? Веселее жить!
- Правда? - смотрю в ее весёлые глаза.
Послезавтра снова надо ехать в Уральский. Через неделю после возвращения. И снова на неделю. Галька пока ничего не знает. Сегодня она сдаёт математику в школе.
В три часа ночи все-таки уснул. Или где-то после трех. Не помню. И в 7 уже проснулся.
Утром, когда я шёл на работу из гостиницы у маленькой площади, что на повороте к Алюминиевой улице, в ещё необрезанных тонких веточках деревьев на синем фоне весеннего чирикала шумная стайка пичужек. И я спросил проснувшееся ос мной солнце в надежде, что оно своими тёплыми лучами передаст мой вопрос тебе: