Сегодня так чудесно начался день. Прекрасная погода, настроение чудесное, чудеснее всех чудесных погод. Так хорошо начинался день и так плохо он кончился. Итак, чудесная погода, чудесное настроение. А дальше…
Мы с Галькой съездили в областной центр. Сходили в ателье, заказать свадебное платье. А ателье не работает. Поехали искать Вовку. Вовки не оказалось дома. Дальше ещё хуже.
Но все равно погода прекрасная и настроение хорошее. Пока. Ведь день так хорошо начинался. Хорошо начинался, да плохо кончился.
Вечером в руки неунывающей и весело смеющейся Гальки попала моя черновая запись из потрёпанного блокнотика. Мы читаем. Смеёмся. И вдруг звучит: «Галька - девочка без гордости». Читает она. Смотрит на меня. Читает ещё.
- Это про кого?
А это я по своей простецкой привычке черкнул. Даже забыл когда. Для меня такие простецкие словечки в силе моей невоспитанности обычны. Я не обижался на Тамарку Вязникову, мою первую любовь в восьмом классе, когда она, пошутив назвала меня «Жаботинским в сушёном виде». Ну и что? Я не обижался на Алку, мою вторую любовь, когда она шутливо из-за моей повышенной гордости и юношеской самонадеянности называла меня «пингвином беззадым».
Ну и что? Гордый худенький уверенный в себе парнишка! А тут такая мелочь. «Без гордости». Какая мелочь! И вдруг так ее расстроила. Я уж и забыл, когда я эту запись сделал, что я этой записью имел в виду? Я уж и забыл.
А потом, после моих объяснений ли, извинений ли она стояла на лестничной площадке и плакала, горько плакала, и слезы текли ручьём из ее больших и любимых глаз. Неизвестно, о чем она плакала. А я беспомощно стоял рядом и не знал, что в этом случае надо делать. Стоял и смотрел на неё, поглаживая вздрагивающие плечи. Стоял и вдруг подумал. Что если теперь она разлюбит меня? Раз и навсегда. И не сможет после таких обид меня любить вообще? Стоял и стоял, думал и думал, и вдруг слезы тоже полились из моих глаз. Я тоже заревел.
Ночь. 2 часа. Темнота. Мы стоим в подъезде на лестничной площадке третьего этажа и оба ревём. О чем?
Каждый о своём.
Любовь, зараза!
- Эй, - трясёт меня кто-то. Открываю глаза, но от яркого солнечного света они не открываются. Только щурятся. Пригляделся. Это вчерашний сосед.
- Закрывайся. Пошёл я.
Я почесал спину. Вот ещё. Вставать из-за таких пустяков.
- А сколько время, - потягиваюсь я.
- Двадцать восьмого.
Я снова упал на тёплую ещё подушку. Вздохнул. Перевернулся на другой бок. Закрылся одеялом. Пробурчал уже ни для кого:
- Хм. Закрывайся. Артист. А если кто придёт? Снова ставать?
А вставать так не хотелось. И, глубоко зевнув, я, кажется, уснул. А может и не заснул. Под одеялом было слишком душно, а так слишком светло, чтобы спать. Но я упорно не открывал глаза. Хотел вспомнить, что же мне снилось?
Это, пожалуй, здесь, в командировочных гостиницах, самое интересное занятие по утрам. Находишься в таком почти блаженном состоянии, что, если снился приятный волнующий сердце, ум и воображение сон, есть приятная возможность посмотреть его ещё раз, хотя бы отрывки. А если и ничего не снилось, все равно приятно полежать в ленивой теплоте непроснувшихся желаний.
Мне снова снилась Галька. Мы долго ходили вместе, а когда я обнял ее, оказалась не она. Потом ещё что-то. Драки. Я убегал или бегал за кем-то. Не помню. Ерунда, в общем. Сейчас Галька уже на работе. Я посмотрел на ее фотографию, на тумбочке. Взял осторожно. Поцеловал:
- Привет, Могаля! Как жизнь? - и снова поставил на согнутый шалашиком конверт из-под письма. Письмо лежало рядом с ним. Я не смог удержаться, чтобы ещё раз не прочитать его.
- Здравствуй, Славочка! - пишет она.
Я улыбнулся. Хм. Славочка. Почему Славочка? Пожал плечами. А приятно.
«Здравствуй, Славочка!
Представляешь, я уже тебе третий раз начинаю писать письмо. Хотела сразу же вечером, как только расстались. Понимаешь, у меня все как-то не хватает времени. Вторую неделю уже пишу домашнее сочинение, а написала всего три страницы. Сейчас и тебя нет, а все равно… Мне так надоело учиться, что я ничего не могу школьное делать».
Я глубоко вздохнул. Посмотрел на фото:
- Эх, Галек, ну скоро ли я тебя увижу?
«Сегодня вот из школы пришла и все читала твой журнал».