Вот пусть начальство и думает. Поддержат мою идею, я останусь. Завод будет работать как часики.
А если нет?
А если нет, я выбираю любовь.
Я выбираю Галинку.
Я выбираю семью.
Эпилог. 1 мая 1975 года.
Накануне 1 мая, а это без всякого преувеличения наш любимый праздник, пообещав секретарю парторганизации заводоуправления подойти с утра пораньше к парткому и отнести к проходной завода флаги, транспаранты, портреты, которые нашему отделу поручено пронести на демонстрации, мы с друзьями обговорили, как будем его отмечать.
Собраться после демонстрации решили у меня, так как мама с отчимом будут встречать праздник у себя, в посёлке. Что очень кстати всех и обрадовало.
Я по этому случаю решил примодниться.
Одеть кое-что из суперских вещей, которые закупил попутно в командировках, пока был в Горьком, проезжая Москву по пути в Ступино, кое – что купил в Баку.
Но главное привёз из Одессы. Настоящая фирмА. Джинсы Levi Strauss, за которые, не поверите, заплатил свою месячную зарплату с премией. Теперь у меня мощный клёш. Таких ни у кого нет. Вообще-то у нас парни носят клёш. Но это пошитые в ателье брюки из простой ткани или с лавсаном. Но джинсы-клёш только у меня.
А добавьте сюда малиновую в полоску рубаху бадлон с высоким воротничком и красные широкие тупоносые полуботинки, которые я привёз из Ташкента. Да не простые, а на толстой в два сантиметра ярко-жёлтой подошве.
В общем, с моими длинными волосами, шевелюрой почти до плеч я смотрюсь вообще клёвым парнем. Немудрено, что Галинка бросила своего парня в армии и встречается со мной.
Собрались у проходной завода. Играла в громкоговорителе, прикреплённому к фонарному столбу, праздничная музыка, революционные песни, марши. Славик модный сегодня.
Клёш у него 27 на 32.
- Сам перешил, - улыбается он довольный, - видишь клинья вставил. Мамка вшила.
Да. Брюки классные. А внизу, вообще, последний крик моды, бахрома пришита. Под хиппи парень косит.
Подошёл из клуба и наш заводской духовой оркестр. Стояли нестройной толпой у ворот. Команды строиться не было. Продували трубы, разговаривали, раздавали друг другу ноты. Дирижёра у них не было. За главного был Женя, трубач, мастер из третьего цеха.
Вообще-то парни обычно играли на похоронах. Традиция у нас такая- с оркестром провожать человека в последний путь. С музыкой от дома до самого кладбища, что недалеко за городом, шла процессия. Директор клуба не возражала. Инструмент давала бесплатно. Шабашка такая небольшая для парней.
Но на демонстрациях оркестр выступал во всей своей красе. Громко. Чётко. С полным набором инструментов.
Директору очень нравилось, что наша заводская колонна, украшенная транспарантами, флагами, шариками, цветами, единственная в городе шла со своим духовым оркестром.
Не то, что там соседи наши. С гармошками, да с топотухой.
Женька с Маринкой пришли с коляской. Все наклонялись к ней. Всем хотелось посмотреть на малыша, на кого похож. Он мирно посапывал и не обращал внимания ни на праздничный шум, ни на любопытных папиных и маминых сослуживцев.
- Коляска шикарная! – удивился Витёк, - что-то не видал таких в наших магазинах.
Гордый Женька похвастался.
- И не увидишь. Родственники из Саратова послали. На авиационном заводе делают.
Подходили люди. Разбирали флаги, транспаранты. Никто не отказывался. А дети держали веточки тополя, на которых уже выросли зелёные листочки. Веточки были украшены самодельными цветами из бумаги. Было очень красиво. Детей хвалили. Они радостно улыбались.
Витька со Светкой подошёл. Батник у него клёвый.
Праздник весны. Праздник 1 мая.
Командовал колонной начальник штаба гражданской обороны Леонид Васильевич. Это было его ежегодное партийное поручение. Он с гордостью его выполнял.
- Товарищи, - громко крикнул он, стараясь перекричать гул праздничных разговоров, - строиться!
И радостно махал руками.
- Сюда! Сюда!
Заводчанам и напоминать не надо. Порядок колонны не менялся годами.
Сначала шли четыре передовика производства. Один шёл впереди метров на пять. Держал в руках Знамя завода.