Вот когда почувствовалось по-настоящему отсутствие старой гвардии — запасливый Муса непременно создал бы заранее резервную систему управления из надёжных и проверенных людей, Марик, несмотря на всю свою крикливость и бестолковость, в считанные часы отрегулировал бы её функционирование даже из глубокого подполья. Да и на Витьку с Серёгой можно и нужно было бы сделать серьёзную ставку — хоть профессионально и непригодны для бизнеса, но не сдали бы, не струсили, не сбежали.
Хотя, будь они все живы, взяли бы их, а не Марию.
— Больше не можем ждать, — пробормотал Ларри, и Платон с удивлением и страхом отметил, что нервы сдают не только у него самого.
Как же вежливо отвечали по всем телефонам! «May I help you?» «How can I help you?» «I am terribly sorry, sir, but Mister Hall has very important meeting at present, we cannot connect you, would you like to leave a message?» «Thank you for calling, sir, yes — we have your message already, we will call you back as soon as possible»26.
Шли часы, а связи не было.
— Хорош, — решительно сказал Ларри, когда уже начало смеркаться. — Хватит играть в игры. Давай звони в «Вашингтон Пост». Не хотят по нормальному — получат по-русски. Мало не покажется. Им, после всех этих историй, только укрывательства государственного терроризма и не хватает. И с этим ещё свяжись, как его… Ну, из штаб-квартиры демократов. Как раз в масть будет, после подсчёта голосов во Флориде. Валить — так валить. Нашли мальчиков…
Но что-то странное произошло вдруг со всеми телефонными аппаратами: после первых же четырёх набранных цифр в трубках начинал звучать непрерывный гудок, звонок срывался, а экраны мобильников, будто сговорившись, показывали ограниченный доступ к эфиру: по «911» можно, а больше ничего нельзя.
— Из автомата умеешь звонить? — спросил Платон, закусив губу.
Но бежать к автомату не пришлось — каким-то чудом восстановилась связь, и возник чрезвычайно занятый мистер Питер Холл из Госдепартамента. Говорил короткими рублеными фразами и, судя по всему, здорово волновался. По дипломатическим каналам от русских поступили очень нехорошие документы, и им дан ход. Ситуация пока под контролем, но обстановка чрезвычайно напряжённая. Он сообщит, если события начнут развиваться в нежелательном направлении. Очень советует немедленно связаться с хорошими адвокатами, может порекомендовать квалифицированных юристов по иммиграционному праву и по уголовным делам. Да-да, эта проблема, которая обсуждалась, могу подтвердить ещё раз, что она актуальна, как никогда, но сейчас не время. Абсолютно убеждён, что сейчас не время. Сперва надо разобраться со столь неожиданно возникшими вопросами. Три-четыре дня. Если ничего катастрофического не произойдёт, накал начнёт понемногу спадать. Дружеский совет — ничего не предпринимать, пока не удастся направить события в нужное русло.
— Do you know the word «hostages»? — перебил его Платон. — Our friends in Moscow are in jail. We cannot wait27.
— Who is going to benefit if you join them?28 — с циничной откровенностью спросил Холл, и в этих словах была железная логика, не допускающая возражений.
— Just one more thing, Peter, — не сдавался Платон. — This recommendation about the delay… These three or four days. Is it just a good advice or a decision?29
— You disagree?30 — Холл ответил вопросом на вопрос, явно уклоняясь, но не на таких попал.
— Yours? From the very top? Who made it?31
В трубке наступило тягостное молчание, потом Холл пропел чуть слышно:
— But the Yellow Rose of Texas is the only girl for me…32
— I see, — задумчиво сказал Платон. — And you suggest that we wait forever and do nothing at all? I hope you understand that from this moment we become absolutely free in our actions — you could never stop us by jail, by extradition, by threats, whatever. Do you understand that? Don't you think that it is time for us to sit together and decide how the United States of America will go on with saving the fucking face of your fucking democracy? Before we make the first move33.
— Not with me, — мгновенно отреагировал Холл. — From now I am off this case. Officially. The only thing I may suggest and believe me that I am stretching my neck for you. We do nothing, you do nothing until tomorrow. Tomorrow you meet one Mr. Jones. After that you are welcome to any course of actions34.
— Who is Mr Jones?35
Холл раздражённо хмыкнул и замолчал. Понятно было, что на этот вопрос он отвечать не намерен.
— Jones — this is real name?36 — не отставал Платон.
В трубке раздались короткие гудки.
И вот теперь встреча состоялась. Мистер Джонс, попросивший называть его Хорэсом, приветливо улыбался Платону. На правом рукаве домашней вельветовой куртки выделялась чёрная траурная повязка.
После трагических событий Платона не удивлял траур. В эти дни траур в Нью-Йорке носили многие, даже те, у кого среди погибших ни родственников, ни друзей не оказалось. Такая специфическая и непривычная для наших реакция на национальную трагедию: в России национальный траур есть понятие общественное, определяющее исключительно изменения в телевизионных программах и расписании увеселительных мероприятий, но на личной жизни граждан не отражающееся. Хоть все огнём гори, но рестораны забиты под завязку, в ночных клубах пир горой и танцы до упаду, разлетаются шары в биллиардных и боулингах…
— У вас погиб кто-то из близких? — спросил Платон.
— Да, — кивнул старый человек. — Но не… Не в результате этого террористического акта. Он просто умер. Мы были — как сказать — в одном возрасте. Мне как раз вчера позвонили из Москвы и сказали, что он умер от сердечного приступа.
— Он был вашим другом? Или родственником?
— Нет. Ни то, ни другое. Он был моим врагом.
Платон посмотрел с интересом.
— Вы носите траур по врагу?
Собеседник чуть заметно оттопырил нижнюю губу, и на его лице появилось покровительно-пренебрежительное выражение.
— Мой молодой друг! — сказал он, выделив голосом восклицательный знак в конце обращения. — В нашем очень несовершенном и зыбком мире враг — единственная постоянная величина, враг — это то, что приобретаешь однажды и сохраняешь навсегда. В отличие от друзей и женщин, имеющих склонность предавать и изменять, враг никогда не предаст и не изменит. Он, видите ли, всегда рядом, даже когда на самом деле находится далеко. Потому что о настоящем враге не забываешь ни на мгновение. Чем больше проходит лет, тем ближе и незаменимей становится настоящий враг. И потом — сказано же в Писании: «Возлюбите ненавидящих вас».
— Интересная мысль, — согласился Платон. — Очень интересная.
— Почему? — старый человек недоуменно поднял брови. — Вы незнакомы с основами христианской религии?
— Знаком. Интересна мысль потому, что я впервые наблюдаю, как эти самые основы христианской религии становятся чуть ли не сердцевиной государственной политики.
— Объясните. Я не понял.
— Объясню. Практически сто лет наши спецслужбы рассматривали Запад, как главнейшего своего врага. Запад отвечал взаимностью. Это пункт номер один. В течение всей новейшей истории, с очень кратковременными перерывами, наши спецслужбы и являлись подлинной властью сперва в СССР, а потом и в России. В обход всяких законов и конституций — просто им так нравилось. Пункт номер два. Сегодня президентом России стал выходец из КГБ. Совершенно не нужно быть пророком, чтобы предсказать, что буквально в ближайшее время произойдёт полное обновление всех властных элит. И вы должны понимать, что вместо нынешних — согласен, пусть демагогов, дураков, воров, горлопанов и бывших секретарей обкомов — придут стройными рядами бывшие сослуживцы нынешнего президента. Это значит — что? Это значит, что спецслужбы получат власть уже не просто де-факто, а ещё и де-юре. Это три. Прошу извинить за неприятное напоминание, но в прошлом, когда наша страна управлялась таким же образом, мир получил сперва пакт с Гитлером, потом Венгрия, кубинский кризис и так далее. Чехословакия, Афганистан…
26
«Чем могу помочь?» «Как могу помочь?» «Очень сожалею, сэр, но у мистера Холла в настоящее время очень важная встреча, и мы не можем вас соединить, не хотите ли оставить сообщение?» «Благодарим за звонок, сэр, да — у нас уже есть ваше сообщение, и мы перезвоним при первой же возможности».
27
Знаете такое слово — «заложники»?… Наших друзей в Москве посадили в тюрьму. Мы не можем ждать.
29
Ещё одна вещь, Питер… рекомендация, насчёт… подождать… три или четыре дня. Это просто добрый совет или принятое решение?
33
Понятно… Значит, вы предлагаете, чтобы мы тут всю жизнь сидели и ничего не предпринимали? Вы же понимаете, что с этой минуты мы абсолютно свободны в своих действиях — нас не остановить ни тюрьмой, ни экстрадицией, ни угрозами. Это понятно? Вы не думаете, что нам пора сесть вместе и обсудить, как Соединённые Штаты Америки будут спасать гребаное лицо вашей гребаной демократии? Прежде, чем мы начнём действовать.
34
Только без меня… Отныне я этим делом не занимаюсь. Официально. Одну только вещь могу предложить, и поверьте, что я здорово подставляюсь. Мы сидим тихо, вы сидите тихо. До завтра. А завтра вы встретитесь с неким мистером Джонсом. После встречи делайте, что хотите.