Выбрать главу

Бабушка Мария Захаровна Алфёрова, была матерью моей мамы, и работала в городской больнице, заведующей хирургическим отделением. В молодости она практиковала, а сейчас занималась с молодой порослью да изредка брала в руки скальпель, в самых сложных случаях.

Мы остановились у небольшого кирпичного домика о двух этажах, когда уже практически проехали весь огород насквозь. Рядом располагался парк, крохотный прудик, который могла пешком перейти утка, и несколько беседок на берегу.

— Ай, ай, ай, — покачала головой стоящая возле небольшой калитки бабуля, увидев меня. Водитель пыхтел позади, таща парочку увесистых чемоданов. — Ну привет внучёк.

— Привет бабуль, а ты чего не в отделении?

— Да вот, решила сама тебя встретить, чтобы сразу расставить все точки. — седовласая старушка с пучком белых волос распрямилась, выказывая чуть захиревшую стать. Была она высокой и стройной, но старость сгибала её, сейчас Мария Захаровна упёрла руки в бока и начала говорить. — Первое, отец заблокировал твой счёт в банке.

— Не очень-то и было нужно. — раздосадованно буркнул я, стараясь скрыть истинные эмоции.

— Второе. Я твои гулянки спонсировать не намерена, буду выделять минимальный прожиточный минимум, больше не жди.

— Ну ба-а-а-а! — вот тут-то моя злость сменилась ужасом.

— Не мычи! — отрезала бабуля. — Хотел свободы, получай! Чем ты так отца то раззадорил?

— Ничем, не хотел оставаться в доме с его новой пассией. — злорадно сказал я, отслеживая реакцию на слова. — Они там женится решили, я в этом предательстве мамы не буду участвовать.

— Стоило оно того? Поперёк отца встал, как последний дурак. Ему жить и жить ещё, он любит тебя, а ты такое устраиваешь! — бабушка была зла, я отступил назад, не такой реакции я ждал. — Ну, что стоишь? Иди в дом.

— Ба, ты чего? — обескураженно выдохнул я.

— А что ты ожидал? Что я тебя поддержу? — чуть остыла бабуля. — Нет твоей матери давно, привыкнуть пора!

— Да что с вами всеми такое-то?! — воскликнул я. Обида за маму душила изнутри, искреннее непонимание разжигало горнило злобы.

Бегом взбежав по лестнице на второй этаж, упал в кровать, перед этим крепко так хлопнув дверью. Слёзы сами лились из глаз, подушка в миг стала мокрой, было жарко, я и не заметил, как уснул.

Мне снилась мама…

Мы сидели в нашей уютной столовой, вместе с отцом, пили чай и смеялись. Я сидел рядом, привалившись к её боку, а она теребила мне волосы, ласково глядя на меня. Происходящее казалось таким реальным, что я спросил.

— Мам, почему ты меня оставила? Мам, ну почему? — она так и смотрела на меня, молча, тепло, словно солнышко. — Не бойся мам, мы скоро встретимся…

— Прости меня милый, прости пожалуйста. — неожиданно мама заговорила, я вздрогнул. Она погладила меня по плечу, шепча. — Прости дуру, не хотела я.

Затем я проснулся, рывком вырываясь из объятий сна.

Рядом сидела бабуля, поглаживая меня по плечу, она шептала.

— Прости…

— И ты меня прости ба, — я накрыл её руку ладонью, не поворачиваясь к ней, лёжа на животе. — Я просто по ней скучаю.

— Я тоже, милый, я тоже… — всё, что я услышал перед тем, как снова погрузится в сон.

Где-то

— Здравствуй Костенька! — в богато обставленный кабинет вошла статная женщина преклонных лет, голову её венчал пучок белоснежных волос, а на носу сидели очки в старой роговой оправе, очень подходящие владелице.

— Здравствуй Мария Захаровна. — глубоким, сильным голосом поприветствовал сидящий за столом широкоплечий мужчина с коротким ёжиком не менее седых волос.

— А ты не молодеешь. — хмыкнула женщина, садясь в кресло напротив.

— Почитай, восьмой десяток идёт. — изогнул бровь мужчина, его по обыкновению холодный тон изменился, будто застуженную зимней ночью печь наконец-то разожгли. — А ты всё такая же. Больше двадцати пяти и не дашь.

— И не надо. — махнула рукой гостья. — Ты мне вот что скажи Костенька, почему сына своего в ссылку отправил?

— Никуда я его не отправлял. Так, решил немного проучить наглеца. Совсем от рук отбился.

— Так в праве он, вот и отрывается напоследок.

— Вот его приключения за последний месяц. — князь протянул папку. — Глянь, что кровиночка наша делала.

Женщина взяла папку, откинулась в уютное кресло и чуть отвернулась от окна, так, чтобы свет с улицы падал на страницы отчётов личной службы безопасности рода Фонвизиных. Глаза её забегали, брови сошлись на переносице.

Время от времени Мария Захаровна громко хмыкала, хихикала, словно девчонка, но к концу документа посерьёзнела.