— Приношу извинения, — буркнул граф. — Это было переводческое заклинание. С его помощью вы сможете быстро начать говорить на нашем языке, а я на вашем. Очевидно, оно не слишком хорошо сочетается с той магией, которой вы успели нахвататься в Чародейном саду. Скажите, вы помните, как и зачем там оказались?
— Где?..
Никакого «чародейного сада» Женя уж точно не помнила, равно как и никакой магии, которой она якобы нахваталась.
Граф досадливо сморщился.
— Не помните. Так я и знал. Ах да, вы спрашивали, как меня называть. Граф фор Циррент. Позвольте в ответ узнать ваше имя, барышня.
— Женя…
Женя запнулась, размышляя, так ли уж нужна графу ее фамилия, и в паузу тут же встрял доктор:
— Граф, я напоминаю, все разговоры — утром. Барышне необходимы отдых, еда и сон.
— Я могу рассказать, что помню, мне не трудно, — Женя все-таки села, просто чтобы отогнать навалившийся сон. — Голова уже почти не болит, только спать хочется. Но вообще-то я бы и от парочки бутербродов не отказалась.
— Я распоряжусь об ужине, — сказал граф. — Доктор, что вы посоветуете вашей пациентке для поднятия сил?
Женя закрыла глаза. Негромкие голоса отдалились, она вдруг поняла, что невероятно устала, и что время — правильное время — должно быть, уже к утру. Скоро на работу. Интересно, ее будут искать? Хотя, что за глупый вопрос, конечно, будут. А она тут… непонятно где! Вот уж весело.
Женя вытерла слезы рукавом свитера. Может, все еще выяснится и наладится. Этот граф тут явно что-то вроде начальника полиции, если даже не круче, и он не похож на человека, не получающего ответов на свои вопросы. И раз уж он не меньше самой Жени хочет узнать, что произошло…
Граф фор Циррент привык получать ответы на все свои вопросы. Привык он и к тому, что иногда ему врут, причем врут нагло, неправдоподобно, как будто держат начальника Тайной Канцелярии за деревенского дурачка.
То, что рассказывала за ужином барышня Женя, на правду походило не больше, чем сама она — на благовоспитанную девицу из приличной семьи. Другой мир! Причем не какой-нибудь потусторонний, за завесой которого, как говорят маги, вечно стоит в зените полная луна, мертвые встречаются с живыми, а источники чародейной энергии бьют на каждом шагу. Обычный мир, где светит солнце, живут люди, но о магии знают только из сказок, зато повозки ездят без лошадей и летают в небе безо всякого волшебства. И приличные барышни свободно ходят без сопровождающих, в мужской одежде, и даже учатся и работают, как мужчины! Бредни, чушь, глупые фантазии!
Тем не менее искушенный в распознавании лжи граф был уверен: девушка говорит чистую правду. Потому что, при всех странностях и несуразностях, рассказ ее объяснял все. Непотребный внешний вид и отнюдь не развязные, вполне пристойные манеры, чужой язык, непонятные вещи, даже явное незнакомство с андарской кухней: барышня умудрилась потянуть в рот ломтик острого горского сыра, не озаботившись необходимостью запить, и потом долго кашляла, вытирая льющиеся градом слезы, и ругалась, почему-то с явным восторгом.
А что правда ее звучит чуднее иных пьяных бредней — ну так мало ли странного происходит на свете, тем более в Перелом, да еще когда маги в дело замешаны.
— Хочу отметить, — медленно сказал граф, — вы удивительно хорошо держитесь для юной девушки, неожиданно вырванной из родного мира и оказавшейся без всякой поддержки среди чужих людей.
Барышня чуть заметно приподняла брови:
— А что, хорошая истерика мне поможет? Я окажусь дома, стоит лишь порыдать как следует?
— Стойкая нервная организация, — вполголоса заметил Заккендаль.
— Я хочу домой, — девушка положила обратно на тарелку вилку с кусочком мяса. — Чужой волшебный мир — это, знаете, хорошо для сказок, но не для твоей собственной жизни. Но сейчас я должна исходить из реальности, а не из своих желаний.
Граф поймал себя на невольной симпатии: девица вдруг напомнила ему любимую сестру. Лециния отличалась весьма похожим образом мыслей. Жаль, познакомить их не получится: Цинни третий год блистает в Тириссе, с тех пор как ее супруг решил подвизаться по дипломатической линии.
— И как же вы видите реальность, милая барышня?
— Реальность… — милая барышня вертела в тонких пальцах кусочек хлеба, как будто не знала, что с ним делать. — Если честно, я все еще надеюсь проснуться.
На несколько минут за столом повисло неловкое молчание.
— Расскажите что-нибудь о вашем мире, — попросила девушка. — Что-нибудь интересное. Знаете, вдруг я все-таки и правда проснусь, чтобы было что вспомнить…