И что я могу сказать? Низкий поклон Еремею Львовичу! Ещё ничего за время моей бытности Васей Каннеллони не делалось так легко, просто, да ещё и чужими руками. К моему приезду «Ржевский» реально блестел неказистой своей, пока что не доведённой до ума украшательствами чистотой. И более того, со слов капитана был готов к отплытию.
— А нам нужны какие-то сопроводительные документы для того, чтобы пройти по каналу?
— А я *** его знает! — ответил Буревой и задорно хохотнул. — Ну что, Василий Викторович, погнали⁈
— Погнали.
— Ах-ха-ха-ха-ха!
Теплоход дёрнулся. Прогудел гудок. Где-то у меня в голове взыграли дудки и голос классика пробасил бессмертные строки: «Сижу! Не пью! Уже с утра! На завтра будут выборА»…
Глава 10
По сути, плыть от Речного Вокзала до пляжа было всего ничего. На машине от точки «А» в точку «Б» без пробок и светофоров, должно быть, вообще полчаса. Ну а в случае «Ржевского» нужно было выйти в канал имени Москвы, краешком зацепить Химки, потом проплыть насквозь Долгопрудный и всё. Вот она, родная акватория.
Не знаю, насколько долгим вышел путь на самом деле, — не засекал, — но для меня время растянулось.
Всё мне было ново, всё было интересно. Всё было волнующе, интригующе и вообще прямо ух! Рестораны ресторанами, что я в них не видел? А тут целый настоящий теплоход! Какой-то другой уровень, — не ниже, не выше, а параллельный и мне доселе неизвестный.
И потому, наверное, мне хотелось быть везде и сразу. И посмотреть за работой экипажа изнутри, и понаблюдать движение судна из капитанской рубки, и поорать о том-де, что я король мира, стоя на самом носу… да и просто позалипать на виды.
Погода нынче установилась сказочная. Ветер тёплый, прямо как из фена. Солнце слепит, «Ржевский» блестит, а мимо плывут зелёные подмосковные берега. Берёзки листвой играют, тут и там всякие интересные камышистые затоны, ресторанчики на сваях и прочая речная инфраструктура — помосты, лодочки, беседки.
Мимо с изрядной частотой шли другие суда, с которыми Буревой непременно здоровался гудками. А ещё за нами увязалась стая чаек. Наивные, они ещё не поняли, что жрать на «Ржевском» категорически нечего. И я очень надеюсь, что поймут они это до того, как мы притащим их за собой на пляж, потому что вот там-то для них будет раздолье.
Ещё и холивар с утками развяжут, суки такие. Утки-то меня пускай и бесят, но всё равно. За столько времени они уже своими какими-то стали; почти что родными.
Ах, да! Ещё немного к слову о еде:
— Василий Викторович, ты уж меня извини, конечно, но ты ведь сам сказал кока на судно не нанимать, — вышел ко мне на палубу Еремей Львович. — Так ведь?
— Так.
— Ну и вот. А питаться-то нам как-то надо, понимаешь? У меня боцман все мятные пряники пожрал, а к чайнику скоро очередь встанет, чтоб бичпакет заварить. И то! На всех одна тарелка!
— Это решим, как только причалим, — заверил я капитана. — С этим никаких проблем не будет.
И ведь ни разу не соврал. Уж о чём, а об этом я обеспокоился сразу же после отплытия. Набрал Санюшке и попросил придумать что-нибудь типа бизнес-ланча на тридцать человек. Ну… как тогда ещё, — до открытия, — когда строителей Волконского кормили.
— Допустим, — кивнул Буревой. — А ещё мебель нужна. Хоть какая. Хоть садовая, чтобы матросам было куда жопу кинуть. Хоть пластиковая. А то сейчас ходят неприкаянные и стены тельниками протирают.
— И это тоже сделаем, — ответил я и сразу же вспомнил про стопку запасных шезлонгов, что стоит под брезентом за административным корпусом. Как временная мера сойдёт, а дальше разберёмся. — Что-то ещё?
— Да всё вроде, — пожал плечами Буревой. — Если что вспомню, скажу, — затем смачно плюнул за борт, чуть не зашибив могучим капитанским харчком одну из чаек, и пропал в недрах «Ржевского».
К этому времени мы как раз уже приближались к Клязьме, и я вспомнил про ещё одно дельце. Ужин с Катей Буревой. Первоначально было задумано, что мы просто посидим в «Клубе» за хорошим столиком и закажем что-нибудь из меню, но-о-о-о… Неинтересно. Путь наименьшего сопротивления — чем тут впечатлишь?
Так что я решил, что готовить буду сам, — пока навык совсем не атрофировался, ага. Козырну, так сказать, скилами. Это во-первых и для Кати. А во-вторых и уже для себя самого, я хочу ужин на палубе собственного теплохода. Прямо вот, блин, на носу. Ведь именно ради таких моментов и стоит жить, верно? Жадно чтобы, с чувством и со вкусом.
Так вот.
— Алло, Мишань, — набрал я своему шефу. — Здорова, ну ты как там?
— Охренительно! — прокричал Кудыбечь. — О-оооо-ооо!!! — а на заднем фоне тут же раздался громкий бултых и детский смех.