Ну слава тебе яйцы! Хоть где-то удалось нормально причалить, и не изобретать способа сойти на берег. По нормальному, блин, человеческому трапу мы сошли прямо в город и тут же оказались на длиннющей красивой набережной. Кованая оградка, скамейки, зелень, свежий асфальт. Разве что велосипедные дорожки не размечены, но так это я так… брюзжу. По-московски бешусь с жиру.
А на самом-то деле хорошо, блин!
Красота!
И мост красивый где-то вдали, и трёхэтажные дома в купеческом стиле на первой линии, и сама набережная. А идёт она, если я ничего не путаю, через весь город. Вот только город покамест спит. Солнце едва над горизонтом показалось, прохожих нет, автомобильный трафик тоже молчит.
— Мы по делам, — сказал Мишаня и повёл за собой жену вместе с сонными сыновьями; куда-то прочь от Волги, со знанием дела, уверенно так.
Ну по делам, так по делам. В голову к «своим» я лазать зарекался, так что пускай шуруют раз надо. Матросы тоже разбрелись кто куда. Пятеро ушли окончательно, остальные, — сорян за тавтологию, — остались. Статистика не плохая. Статистика мне нравится. Стало быть, остальные двадцать пять членов экипажа достаточно отбиты на голову, чтобы продолжать плавание после всего того, что видели. А с такими людьми теперь хоть куда.
Приятно, блин.
Баб Зоя уже делала фотографии для чата подъезда, Байболотовы в нерешительности глазели по сторонам, а Ваня Таранов искал в телефоне контакты местных пивоварен. За время стоянки я пообещал ему купить для цеха «хоть што-нипуть», если он это «што-нипуть» найдёт самостоятельно. Может и правда чудодейственный гозе сварит?
Ладно…
Так! Эти там, те здесь, Катя с дедом и боцманом мозгуют дальнейший маршрут, мадам Сидельцева со своими парнями уехала в ближайший травмпункт подлатать Диетолога, а вот лысое братство сходить на берег отказалось. Федула губу надула. Разобиделись, бедолаги, на весь мир, и сказали, что всё необходимое закажут доставкой к теплоходу.
Их право! Заставлять никого не собираюсь. Я же планирую подождать открытия первых магазинов и сделать всё по-человечески.
— Ба, мож прогуляемся пока? — спросил я.
— Не-не, Вась, — отказалась бабушка, глядя в телефон. — Ты иди, мне тут пишут.
— Пацаны? — обратился я к Байболотовым.
— Ну… Пойдём, — пожал плечами Мансур. — Веди, братан, мы тут впервые.
Выбрав направление, мы с братьями-казахами двинули в сторону моста. Решили, что с него с него наверняка красивые виды открываются и пошли. Так вот… шли мы, значит, шли, и тут вдруг пришли. Прямо посередь набережной, на ковриках для йоги, так что не объехать и не обойти, восседала целая толпа барышень.
Разных барышень, очень разных. Были тут и реальные фитоняши, и барышни за сорок, и совсем уж почтенные матроны. В большинстве своём толстенькие, — пышечки такие, — но все как одна одухотворённые. Сидели в позе лотоса, подставив лицо первым лучам солнца, и чего-то мычали на своём, медитативном.
А прямо перед ними стоял хрен в лосинах. В обтяжечку прям, так что весь срам по контуру виден. А ещё в розовой майке, куче фенечек на руках и с хвостом, — как у Агафоныча до недавних пор. Гуру, стало быть.
И вот…
Не знаю, кой-чёрт меня дёрнул, но решил я этого гуру менталкой просканировать.
Вжух!
Пары фритюра бьют в лицо. Ноги от усталости уже каменные, руки обожжены и тоска такая на душе из-за того, что завтра платёж по кредитам, а зарплату задерживают уже вторую неделю. Ядрёныть! Так мы же коллеги! Повар же!
Вжух!
Самое яркое воспоминание Матвея, — так звали мужика. Вот прямо самое-самое яркое, ярче детских:
— Отпустии-и-и-и-и-и! — поёт он, врываясь в кабинет директора с ноги. — И забу-у-у-удь! И не будет больше слё-ё-ё-ёз! — и кидает ему на стол заявление об увольнении. — Ни-ба-юсь я ничо уже-е-е-е-Э-э! Пусть, б***ь, чо-то-та-а-а-а-ам! Холод всегда мне был по душе, — заканчивает он, пьяненько хихикает и спустя несколько минут уходит с кухни навсегда.
Вжух!
Первые шаги в качестве духовного гуру. Матвей тщательно шерстит сеть, смотрит что сейчас модно и что «хавает пипл». Выписывает себе в тетрадочку основные понятия, покупает лосины, придумывает сценический образ. Отныне он не Матвей, а Мэтью.
Вжух!
Шаг за шагом, год за годом, Мэтью собирает в Рыбинске свою паству. Стоит отдать мужику должное, делом он занялся весьма безобидным. Не сектант. Не жигало. Не отморозок, чтобы травить своих «учениц» БАДами сомнительного происхождения. Так чисто, отдушина для тех, кто сам хочет обмануться.