Предложение, блин, заманчивое.
Так же, как и минуту назад, я потянулся к демонице ментальными щупальцами. Вот только теперь вместо блока, что-то такое же бесплотно-магическое схватило меня и будто за руку утянуло вглубь сознания Фурфурии.
Никаких вжухов и воспоминаний. Вместо этого меня как котёнка уткнули носом в конкретную мыслестрочку. Объёмную, сложную, но вполне себе доступную для осмысливания.
Точно так же, как баронессе Губаревой в её золотой клетке, демонице было чертовски скучно быть заточённой в сантоку. И когда она столкнулась с тем, чего не знает и не понимает, — то есть с Васькой Каннеллони, — ей стало очень… прямо-таки на грани с одержимостью интересно.
Безо всяких слов и терминов, тут же я понял, что такое Пророчество. И да, дальше можно обойтись без заглавных букв и называть его «пророчеством» с маленькой. Увы и ах, это были не какие-то незыблемые вселенские механизмы, призванные сохранить баланс и равновесие Вселенной… не-не-не, пафосом такого рода тут даже не пахнет. Не быть мне спасителем миров.
А было это просто чьё-то сильно-могучее колдунство, остаточный след от которого и приметила демоница. Причём колдунство так сильно размазалось во времени, что самого колдуна, — того, кто умудрился его накастовать, — уже давным-давно не было в живых. И потому пророчество постепенно ослабевало, — некому было его поддерживать. И не просто ослабевало! Оно обрывалось буквально на глазах и…
Эть! — меня выбросило обратно.
— Достаточно, — сказала Фурфурия. — Теперь понимаешь, да? Ничего личного, Каннеллони, не думай о себе слишком много. Просто я не могу позволить, чтобы это шоу закончилось. Хочу досмотреть его до конца. Хочу другую развязку.
— А что делать-то надо?
— Ну-у-у-у, — затянула демоница. — Если я дам тебе инструкции, то лично мне будет неинтересно наблюдать. И какой тогда в этом толк ДЛЯ МЕНЯ? Так что думай сам, Каннеллони. Моё дело просто предупредить.
С тем демоница двинулась в сторону зеркала.
Ну охренеть теперь! Разговор вроде бы и был, а вроде бы и ни о чём поговорили.
— А хотя, — обернулась Фурфурия, уже шагнув одной ногой в пламя. — Всё-таки подкину подарочек…
— УУУ-УУУ-УУ!!! — я аж завыл от неожиданности.
Однажды в свою бытность маленьким глупеньким поварёнком, — лет восемнадцать мне было, — на моих глазах с пивного драфта сорвало кран. Причём не с какого-нибудь обрыдлого «Старого Мельника» или так называемого «private label», у которого себестоимость дешевле дюшеса, а с обожаемого мною ирландского «Гиннеса». Ещё того! Ну… того! Который настоящий! Так вот: фонтан под потолок, бедолага-бармен лазает под стойкой и ищет кран, а я стою, смотрю и принимаю решение.
Самоотверженно бросаюсь на драфт, затыкаю течь собственным щачлом и… поражаюсь! Другого слова тут не подберёшь. Мир полон чудес, когда в школе по физике у тебя стояла тройка с минусом. Гиннес под напором надувает мне в щёки, находит чёрный ход через нос и чуть ли ушами не проливается…
Так вот!
К чему это я? Примерно с таким же напором в мой магический источник прямо сейчас хлынула мана. Вот только альтернативного выхода у неё не было; деваться некуда. Источник натянулся, затрещал и… начал шириться. Уровни полетели! Девять, десять, одиннадцать…
— УУУУ-УУУ!!! — не пойму то ли плохо мне, а то ли хорошо, но ноги от такого подкосились, и я упал на колени рядом с медитирующим Мишаней.
…пятнадцать, шестнадцать…
— У-УУУ-МАТЬИВО-УУУ!!!
Двадцать! Стоп!
— Скоро пригодится, — сказала Фурфурия, целиком шагнула в зеркало и огонь потух.
Тут же исчез красный инфернальный свет, да и Мишины призрачные доспехи рассеялись. А самочувствие моё… вот как будто бы из бани вышел. Из такой причём, в хорошем смысле слова «упоротой»; чтоб градусов под восемьдесят, с густым паром, вениками и отдушиной в лавке.
Заново родился, короче говоря. Облегчение, расслабление и максимальное нежелание шевелиться — вот и весь я.
А вот Кудыбечь в свою очередь встрепенулся и вскочил на ноги.
— Коко де нани га ококотта, но да? — спросил он, глядя на меня, неподдельно испугался и замолчал.
Подумал о чём-то своём, тряхнул головой, а потом попробовал заново:
— Чо здесь, ****, произошло?
— Хотел бы я знать, — ответил я и выглянул в иллюминатор.
А там, снаружи, черным-черно. Жёлтый фонарик освещает палубу, а дальше пустота. Ночь глухая уже, и небо затянуто. Хм-м-м… интересно. И сколько я тут времени провёл? По ощущениям минут пять, но по факту явно дольше.