— А я нигде не мог вас раньше видеть?
— Ох…
И по какой-то счастливой случайности, именно в этот самый момент мой магический источник заработал. Как будто уши разложило. Или непрошибаемый насморк разом взял, да и прошёл. Пускай Агафоныч говорил, что я ещё пару дней не смогу магичить, но-о-о… ещё он говорил о том, что я уникум.
Ита-а-а-ак! Понеслась! Проникновение в голову к Сидельцевой было непростым. На пороге я явственно почувствовал сопротивление, но таки смог его прожать. Расту, блин! Развиваюсь! Уже и слабенькие защитные артефакты могу перебарывать!
Вжух! Не знаю, что я ищу, но первым делом схватился в самое срединное воспоминание из всех срединных и попал в подростковый возраст Риты Сидельцевой. И было тут всё как в песне. И пятнадцать лет, и с предками жить лажа, и хулиган Паша. Вот только бутылки никто не собирал; без грязи обошлось.
Вжух! Счастливый воровской быт. Большая любовь, вот только… в одну калитку. Для Сидельцева, — пока ещё не мужа, — Маргарита Егоровна была просто статусной вещью. Сисястой и симпатичной, так что все мужики завидовали. Она же в свою очередь любила без памяти.
Вжух! Первая отсидка любимого. Паша становится уголовником, а Рита образцовой ждулей. Рита плачет, Рита ждёт, Рита носит посылки и посылает к чёрту всех дружков своего мужика, которые смеют катить к ней яйца. И в конце концов…
Вжух!…Рита дожидается. Свадьба, кольца, каравай, счастья полные штаны. Но Сидельцев при этом не сказать, чтобы сильно поменял своё отношение к девушке. Она для него всё так же просто смазливая кукла.
Вжух! Сидельцев проворачивает одно успешное дело за другим и денег становится больше. Рите проводят подпольную инициацию и собираются воспитывать из неё боевую огневичку, но потом вдруг резко тормозят. Без какой-то веской причины и разумного объяснения. Рите кажется, что Паше просто надоело с ней возиться и следующие несколько «вжухов» лишь доказывают её правоту.
Вжух!
— Вот! — в один прекрасный момент Паша привозит её в «Грузинский Дворик». — Смотри, чего мне в уплату долга подогнали. Это теперь твоё, дорогая. Занимайся! — и с тех пор они видятся ещё реже.
Вжух за вжухом любовь сменяется привычкой. Не без благодарности и уважения, стоит отметить, но с примесью страха! Особенно после того, как Сидельцева закрывают на двадцать лет и на плечи Риты ложится всё руководство бандой.
Вжух! Вынырнул…
После экскурса в воспоминания Риты мне даже без чтения мыслей стало понятно, почему она так засмущалась и заинтересовалась вниманием Гио. Она ведь варилась в своём личном замкнутом мирке. Мирке, в котором все другие-остальные боялись даже взглядом встретиться с женой самого Пашки Сидельцева, не говоря уже о всяком-разном.
А тут вдруг вон какой появился. Молодой, большой, пушистый. Возможно, именно это и спасёт нас от всех проблем, но полагаться на кого-то, — и в частности на авось, — не хочется. К тому же, у меня уже созрело некое подобие плана. Дело в том, что там, в воспоминаниях Сидельцевой, я воочию узрел кухню «Грузинского Дворика» и она… она, блин, великолепна!
Она огромна! Перед тем как отдать свою дитятку в лапы бандюков, бывшие владельцы вложились в неё по полной. Одна только печь чего стоила! За такую печь иной ресторатор мог бы и согрешить. Грязно, слюняво и не по любви.
Короче! Из-за многолетней профдеформации мне аж чуть плохо не стало из-за того, что такие вот мощности простаивают почём зря. «Дворик» работает даже не на один процент! Там речь о десятых или сотых процента идёт! Не потерплю, блин! Не позволю! Моё! Хочу! Возьму!
— Кхм-кхм, — прокашлялся я прежде, чем Гио продолжил ворковать. — Маргарита Егоровна, мне кажется, я знаю, как мы можем отработать свою повинность.
— Действительно?
— Действительно. Вы когда-нибудь слышали про ресторан «Корона Империи»? Ну конечно же слышали, — я не дал Рите ответить, чтобы случайно не обесценила. — Так вот, мой друг Гио Пацация самый молодой бренд-шеф грузинской кухни в мире, который прямо сейчас трудится в самом известном ресторане Москвы…
Соврал я лишь частично, но даже этого хватило Гио чтобы охренеть. Но лишь на секунду! Сытый лев понял, что его расхваливают перед львицей, надулся от важности и не стал ничего отрицать. И даже наоборот — попытался игриво облизнуть бровь.
— … работать мы на вас, увы, не сможем. Ну… Думаю, сами понимаете почему.