— О! Молочко пошло! — дверь хлопнула, мотор взревел, и «Скорая» покатила прочь.
Ещё несколько секунд и в палатке появилась озорная рожа моего сенсея.
— Я так понимаю, он заслужил? — спросил Агафоныч.
— Не то слово.
Но расслабляться было рано. Даром что лишённые всякой воли к жизни, Коля и Толя начали что-то подозревать и нервничать.
— А вот это уже наши пациенты, — кивнул я на них. — Агафоныч, ну-ка подсоби…
Глава 16
Да-а-а-а… Это вам не мыслестрочки порядком менять! Это уже настоящее искусство. Чтобы убрать последствия чужого ментального воздействия, зачистить Коле и Толе память, а затем нарисовать в их сознании новую, оптимистичную картинку мира, сенсею потребовались все его силы. Прямо вот все!
— У-у-у-уф, — под конец Агафоныча даже повело.
Его магический источник был разряжен в нулину. Я же в свою очередь больше наблюдал за этим чуть ли не хирургическим вмешательством, учился и мотал на ус. Много чему научился, к слову. Повторить пока что не смогу, но хотя бы теорию понимаю.
Что хорошо — после этой ментальной операции я остался почти полностью заряжен по мане. Что плохо — я теперь один. И если вдруг что, то рассчитывать на помощь Агафоновича сегодня больше не приходится. Но дело того стоило!
Для Коли и Толи наступила долгожданная весна. Бодрые, весёлые, а самое главное свободные, они вышли из шатра «ПодBEERёзовика» совершенно другими людьми. И не было больше никаких оков. И не было этой грёбаной сгорбленной осанки, как у столетней бабки. Не было чёрных дыр в глазах, — вместо них зажглись жадные до жизни огоньки.
— У меня ща сердце лопнет, — Санюшка не выдержал и уткнулся носом в широкую грудь Гио. — Я ща заплачу!
А Коля и Толя, как два оленёнка, пока что робко топтались у шатра. Трепетные такие, такие пугливые. Принюхивались к воздуху, глазели по сторонам, и не знали, что им теперь делать со всей этой непонятной свободой. Они отвыкли так жить! Всякий раз делая шаг по направлению к кустам, они останавливались и затравленно оглядывались на нас, — не заругаем ли. Не обидим ли. Не вернём ли в клетку и на каторгу.
А-а-а-ай, чёрт! У меня и у самого теперь, кажется, глаза на мокром месте!
— Стойте! — крикнул я.
Крикнул и подошёл к ребятам. То ли к Коле, то ли к Толе; так я и не научился их различать. Те съёжились и закрыли глаза, явно ожидая удара, но я в ответ лишь протянул им пачку денег. Двадцать тысяч. Последние из тех, что занимал у госпожи Сидельцевой. По идее это была неприкосновенная заначка, но… ничего страшного! Мне не жалко!
— Вот, — сказал я. — Возьмите. На первое время должно хватить. Найдите себе хорошую работу…
Аккуратно и чрезвычайно медленно, — я бы даже сказал «нежно», — один из поваров потянулся к деньгам, забрал их двумя пальчиками и сунул в карман.
— А теперь бегите, — улыбнулся я, потрепал его по волосам и закричал: — Бегите!!!
И Коля с Толей ломанулись. Неуклюже, путаясь в ногах, спотыкаясь и врезаясь друг в друга, повара в считанные мгновения оказались в парковых кустах, и тут вдруг снова застыли. Обернулись и начали глазеть на нас такими умными, всё-всё понимающими глазами.
— ДА БЕГИТЕ ЖЕ ВЫ!!! — тут уж и Мишаня сдался.
Вообще не стесняясь слёз, весь красный лицом, он принялся топать ногами и размахивать над головой дождевиком.
— БЕГИТЕ ДОМОЙ, ИДИОТЫ!!! ВЫ СВОБОДНЫ!!! ШУ!!! ШУ!!!
Коля с Толей в самый последний раз обвели нас взглядом, развернулись и пропали где-то в недрах парка. Клянусь, напоследок мне даже показалось, что один из них мне подмигнул.
— Пока, Колян, — одними губами прошептал я. — Пока, Толян…
Надеюсь, что уже через полчаса они будут пить на набережной пиво с рыбкой, или познакомятся с девочками, или арендуют велосипеды, или вообще катамаран, или… или… ну сделают что-нибудь такое! Не поварское чтобы, и не по принуждению, а в кайф!
Тогда-то все наши труды будут не напрасны. И госпожа Карма улыбнётся нам белоснежною своей улыбкой.
— У-у-ууууу! — взвыл от натуги где-то в шатре Агафоныч.
Видимо, Коля и Толя пропали с его радаров, и он окончательно ослабил ментальную хватку.
— Ж-ж-ж-жопа! — выругался бомж-барон. — Хреново-то как, а⁈
А потом в моей жизни случились два очень серьёзных, но очень нужных разговора…
— Значит, ты менталист? — спросил Мишаня Кудыбечь.
Со временем, у поваров наравне с чувством локтя вырабатывается ещё одно очень полезное свойство. Эдакая слепая вера напарнику. То есть… смоделируем ситуацию: идёт запара, и тут вдруг напарник в формате приказа говорит тебе что-то сделать или, наоборот, чего-то не делать. А значит это ровно то, что напарник знает что-то такое, чего не знаешь ты, но у него нет времени объяснять.