- Тебя слишком много, Артемьев.
- Не дадите мне доучиться?
- Нет, - спокойно говорит он.
- Почему?
- А тебе это нужно? Ты же звезда.
- Я ушёл из шоу-бизнеса. Теперь я обычный студент.
- Ты никогда не был обычным, - вырывается у мужчины, прежде чем он сам осознаёт, что сказал.
Как же мне воспринимать это заявление?
- Пожалуйста, - смотрю ему в глаза. – Я обещал сдать экзамены на пятёрки.
- Знаешь, - Стасик расплывается в улыбке, - уговорил. Я дам тебе шанс. Если ты все предметы до меня сдашь на отлично, то я не буду особо злобствовать.
- Но душу вытянете, да? – я улыбаюсь в ответ.
- Конечно, Артемьев, всё для тебя. Кстати, - он подмигивает мне, - особенно я люблю спрашивать про сноски в учебнике.
- Спасибо! – кричу я ему в спину. В ответ он салютует мне.
15 мая
Виделся с Мишкой и Васей. Эти идиоты носят одинаковые футболки. Вася кормил Мишу с ложечки тортиком, сидя у него на коленках. Я серьёзно предупредил, что меня сейчас стошнит. Эта парочка думает, куда бы поехать отдохнуть летом. Бюджет у них около тысячи долларов, так что выбор есть. Васька не вылезает из интернета, постоянно присылает мне выдержки из туристических статей и красочные фото. В основном, он грезит об островах вроде Мальдивских или о Кубе. Забывая о том, что один перелёт туда «сожрёт» их штуку. Но Васька оптимист. Миха совершенно смирился с мыслью, что он гей и теперь счастлив. Наверное, задумчиво рассуждал он, так было нужно. Трудно поверить, что ты любишь человека своего пола. Даже такого как Васька. Замечательного, озорного…
- Блин, меня сейчас точно стошнит! – закричал я в притворном испуге.
- Да ладно тебе, - насупился Васька. Ему были приятны комплименты.
После того, как мы съели весь торт, парочка влюблённых идиотов засобиралась домой. А я собирался заниматься, потому что двадцать первого мая был первый зачёт. Но мне не дали этого сделать. Снова звонок в дверь. Кто бы это мог быть? Тая сегодня с троюродной сестрой, папа отправился на день рождения к другу. Ян? Нет, вряд ли. Хотя сердце успело сделать пару радостных кульбитов. Открываю дверь и вижу Марата.
Блять.
Три раза блять.
- Что, не рад меня видеть? – он ухмыляется. В его руках бутылка водки.
- А должен?
- Нет, - соглашается он. – Пустишь?
- Нет.
- Совершаешь ошибку.
- Какого хера ты здесь делаешь?
- Если бы я сам знал, - вдыхает парень. – Я расскажу тебе кое-что очень интересное о твоём ненаглядном.
- С чего вдруг? – упоминание о Яне заставило моё сердце против воли биться чаще. - Приступ доброты?
- Можно и так сказать.
Когда дело касается Яна, я не могу мыслить здраво. Пропускаю этого ублюдка в свою квартиру. Он смело проходит на кухню, ставит бутылку на стол.
- Не пью, - предупреждаю я.
- А я и не для тебя принёс.
Марат бесцеремонно рыскает в моих шкафчиках, а я сижу и жду, закинув ногу на ногу. Он находит стопки. Берёт одну и долго моет. Фыркаю в сторону. У него такое выражение, словно он в рассаднике всех известных в мире микробов.
- Лимон есть?
- Сам посмотри, - хотя я прекрасно знаю, что лимон лежит в холодильнике.
Он его находит, режет тонко-тонко, посыпает солью и ставит на стол. Затем садится сам. Круто, парню по ходу никто не сказал, что это текилу пьют с лимоном и солью. И я не стану. Пусть побудет в этом прекрасном заблуждении.
- Ну, - он наполняет стопку, кладёт в рот лимон, - за человека, который смог изменить Яна.
И опрокидывает водку в себя.
- Тебе выпить не с кем? – зеваю я. Интересно, это его Ян подослал?
- Значит, - он снова наполняет стопку, - слушай. Насколько мне известно, ты находил в квартире Яна фото и прочую дребедень?
О, как сразу интересно! Невольно подаюсь вперёд и киваю.
- На фото сестра Яна, Лиля. Она мертва. По его вине.
Этот козёл отвлекается, чтобы выпить, а я бешусь. Чёрт, мудак, да выкладывай уже всё!
- Лиля была крайне болезненной девочкой. Я её помню маленькой, беззащитной, худой-худой. Ян её очень любил. Тогда он ещё мог любить. Девочке постоянно требовались дорогостоящие препараты, но даже с ними она бы не дожила до совершеннолетия. Какое-то генетическое заболевание. Только Ян мог сделать сестрёнке укол так, чтобы она не плакала. Однажды случилось непоправимое. Лилю никогда не оставляли одну, но тут так сложились обстоятельства, что Ян был наверху со мной, а няня малышки отлучилась в туалет. Всё произошло быстро. Мы услышали крики, сбежали вниз. Девочка упала в бассейн, когда её вытащили, она уже не дышала. Конечно, Ян винил себя. День назад он разговаривал с доктором, и они решили уменьшить дозировку лекарств. А зря. Так думал и отец Яна… Который является ключевой фигурой в рассказе.
Марат выпивает, а я перевариваю услышанное. О чём-то таком я догадывался. Девочка с фотографии не могла быть никем, но почему он никогда о ней не рассказывал? Морщась от лимона, парень продолжает:
- Отец Яна не мог простить матери того, что она родила больного ребёнка. Каждый день он говорил ей об этом, превратил её жизнь в ад, обрушивал потоки брани. Не верил, что «дефективный» ребёнок мог родиться от него. Никто бы не вынес этого. Она стала выпивать, её красота меркла. Когда она совершила попытку суицида, он заточил её в психушку. Самую обычную психушку… Где больных не моют месяцами, где их бьют, где самое лучшее лекарство – терапия электричеством. Я был там. С Яном.
Он не заморачивается со стопкой, делает глоток прямо из бутылки. Ему и самому об этом было трудно вспоминать.
- Когда его отец узнал о нашем визите, он перевёл жену в другую больницу, и больше Ян её никогда не видел.
Марат замолчал, жевал лимон, уже не морщась, задумчиво глядя в одну точку.
- Он ужасный человек, без принципов, жестокий, он не может не добиться цели. Он вложил в голову Яна, что это он виноват во всём. Хотя, между нами говоря, - парень поднимает на меня помутневшие глаза, - мне кажется, он был рад, что избавился от больной дочери и жены, сделавшей ему такой «подарок».
Каждое слово было правдой. Но это не укладывалось в голове. Невозможно быть таким. Невозможно.