Сперва я узнал голову, похожую на монитор первых компьютеров, но заросшее лицо показалось незнакомым. Если бы не смотрел на меня, как на ожившего покойника, я бы прошел дальше.
— Пожелание здоровья, Воган! — поприветствовал я на его языке и на кельтский лад и задал вопрос: — Ты как здесь оказался?
Ответное приветствие должно быть обязательно другим, поэтому мой бывший заместитель произнес на римский манер, как я в свое время научил, если вдруг ночью нарвутся на вражеский дозор:
— Аве, Корокотта! Наше поселение на рассвете окружили римляне, и я не смог сбежать.
Судя по реакции тех, кто находился рядом и слышал его слова, меня еще не забыли.
— Так ты жив, — в свою очередь то ли спросил, то ли подтвердил он. — Мы думали, что тебя убили и тело отвезли римлянам. После этого друид предсказал, что боги накажут нас за то, что предали тебя. Так и получилось, а ты, оказывается, цел и невредим.
— Меня не так-то просто убить, но понял, что не будет жизни у вас, поэтому сам отвез себя к римлянам и потребовал от их императора назначенную за меня награду. Он удивился моей дерзости и заплатил вдвойне под клятву, что не будут воевать против римлян. Теперь живу здесь. Купил большой участок земли, нужны работники, — рассказал я, после чего спросил: — Ты один или с родственниками?
— С женой и младшим сыном. Средний сумел спрятаться, не знаю, что с ним, а старший погиб прошлым летом, — ответил Воган.
— Бери их и выходи за ограду, — приказал я.
Теперь уже невольники не прятали глаза, а смотрели с надеждой: купи меня! Наверное, им казалось, что я буду меньшей из бед. Я бы с радостью, но на всех денег не хватит. Да и что дальше? Кормить их накладно, а если отпустить, надо заплатить за каждого налог в размере одной двадцатой от рыночной стоимости, определять которую будет чиновник. Уж он-то не поскупится! Я отобрал еще две семьи, в которых были мужчины, и решил, что хватит.
Тут на моем пути встала на колени молодая женщина, у которой в прорехи рваной туники проглядывали объемные сиськи, схватила за подол туники:
— Корокотта, ты не помнишь меня⁈ Я Глема, двоюродная сестра Дилин. Я приходила к вам в гости. Помнишь, да? Купи и меня с детьми!
Хоть убей, не помнил ее, но говорит складно.
— Хорошо, выходи, — согласился я и рванул к воротам, пока еще кто-нибудь не перегородил путь.
У Глемы оказалось трое девок мал мала меньше. Ее старшую дочь придется кормить лет десять, пока начнет приносить пользу, а младшая и вовсе грудная. В общем, очень выгодное вложение денег.
— Ты набрал на большую сумму, чем мы должны, — поставил в известность Септий.
— Рассчитаюсь из следующих доходов, — предложил я.
Писарь кивком головы подтвердил договоренность, после чего приказал охране на входе во двор выпустить меня с купленными рабами.
По пути в латифундию сказал Вогану, шагавшему рядом с конем, на котором ехал я и сзади боком на крупе, держась за седло и мою одежду, две старшие дочки Глемы:
— Отработаете год, отобьете потраченные на вас деньги, а потом переправлю в Таррако, если захотите.
— Спасибо тебе! — поблагодарил он и поделился: — Друид лет пять назад предсказал, что меня спасет человек из потустороннего мира. Я все думал, как это возможно⁈ А оно вон как получилось!
Знал бы он, что имел в виду друид, если, конечно, тот и правда догадывался, кто я такой.
Глава 46
В латифундии после прибытия новой партии рабов образовались две вертикали власти, мужская и женская. На вершине первой был я. Ниже Воган, который опять стал моим заместителем. В его ведении находились поле, пастбище, производственные мастерские и рыбачьи лодки. Третьим был Ияри, руководивший работами на пасеке, винограднике и в саду. Женскую возглавляла Флавия. Ее заместителем, если можно так выразиться, была мамка Минора, которая довольно бесцеремонно и эффективно строила всех остальных баб. На третью позицию протиснулась Глема, как кормилица Тита Октавия Пупуса. Знатной римлянке, каковой считала себя моя жена, негоже кормить грудью ребенка дольше двух-трех месяцев. Это неблагоприятно сказывается на сиськах. Теперь ее подменяет рабыня, которая сумела поладить не только с моей женой, но и с Минорой. Вот в ком пропадает дипломат.
В конце июля мы закончили сбор урожая конских бобов, которые созревают не одномоментно. С гектара взяли около трех тонн. Сено заложили на зиму в сеновал вместе с ячменной соломой, купленной у соседей. Будем в холода подкармливать скот, который пасется круглый год. Бобы высушили и заложили на хранение в пифосы, хотя деньги нужны были позарез и цены были хорошие. Надеюсь, хватит моим рабам года на три. Осенью на поле посадили озимую пшеницу. Ее редко выращивают на Апеннинском полуострове, предпочитая неприхотливый, засухоустойчивый ячмень. Я решил рискнуть. Пшеница лучше растет после бобовых, чем ячмень, а мне надо было избавиться от закупок зерна, муки. Латифундия обязана сама обеспечивать себя едой.