— Император Цезарь Август приглашает тебя, Одиссея, и твоего мужа (мое имя он запамятовал) занять места рядом с ним! — торжественно, чтобы слышали, как минимум, оба соседние сектора, объявил он.
— Ой! — радостно воскликнула Флавия и тут же подскочила.
У меня появилась дерзкая мысль послать этого сопляка вместе с его императором, но увидел взгляд жены, угадавшей мое желание, и понял, что за подобное буду забит насмерть кожаной подушкой. Молча взял обе и корзинку с продуктами и поплелся за Флавией и посыльным.
Октавиан Август со свитой сотен в пять человек или даже больше занимал самый лучший центральный сектор на юго-западной стороне. Выглядел заметно потускневшим с тех пор, как мы виделись в предыдущий раз. День выдался холодноватый, а император числится в мерзляках, поэтому на нем не меньше пяти туник разных цветов и длины, темно-красная шерстяная пенула с длинными рукавами и высокие ботинки-кальцеи, но головной убор отсутствует. Завидев мою жену, он засуетился, как влюбленный юноша. В личной жизни у него сплошные проблемы. Предполагаю, что виноваты в этом не только женщины.
— Садитесь рядом со мной, — предложил император, приказав жестом подвинуться сидевшим справа от него.
Флавия, как примерная жена, справилась с искушением и место возле Октавиана Августа оставила для меня. Подушки я нес зря, потому что здесь были свои, более мягкие.
Заметив мой внимательный взгляд, император спросил:
— Что-то не так?
— Плохо выглядишь, — сказал я правду.
Видимо, я был первым, от кого он это услышал, поэтому произнес смущенно:
— Поверил своему врачу, что поска не вредна, наоборот полезна для здоровья. Теперь опять чувствую себя неважно, кошмары мучают.
— Гони его в шею, — предложил я.
— С тех пор, как умер мой лучший врач Марк Арторий, я поменял уже с десяток. Один хуже другого, — пожаловался Октавиан Август.
— Найди такого, к которому стоят в одной очереди богатые и бедные. Для такого болезнь важнее денег, — посоветовал я.
— А такие бывают⁈ — иронично поинтересовался он.
— Говорят, что да, но в Риме точно не водятся, — согласился я.
— Может, в провинции найду. Скоро поеду в Армению. Там новый правитель Арташес перебил всех наших легионеров и объявил себя царем царей, — сообщил он.
Каждый армянин живет на вершине Эвереста, причем на западной, которая метров на двадцать выше восточной.
— Если не справишься с ним, позови меня, решу проблему, — предложил я.
Октавиан Август принял мои слова за шутку и, улыбнувшись, произнес:
— Обязательно! — после чего поменял тему разговора: — Ты взял в жены самую красивую женщину Рима!
Флавия аж зарделась от счастья.
— Все остальные боялись к ней подступиться, — скромно молвил я.
— Как я их понимаю! — на полном серьезе воскликнул он.
В это время на арену начали выезжать колесницы. Первыми едут запряженные двумя лошадьми, за ними тройки и замыкают гонки квадриги. Колесницы занимали места на старте, согласно номерам, выпавшим по жребию. Римские цифры были написаны белой краской на черной ткани и закреплены на спинах возниц, облаченных в одежду одного цвета, у всех разного.
Император спросил меня:
— На какой номер советуешь поставить?
Он очень осторожен в жизни, особенно в военных делах. Никогда не начинает войну, если не уверен, что при победе получит больше, чем потеряет при поражении. Зато на всевозможных соревнованиях жутко азартен, хотя или потому, что выигрывает очень редко.
— На любой, — ответил я и объяснил: — Говорят, что выигрывают только дураки. Так что или станешь богаче, или убедишься, что не дурак.
— Умеешь ты утешить! — насмешливо молвил Октавиан Август, подозвал жестом посыльного в тоге, вручил ему кожаный мешочек с монетами и приказал: — Поставь на шестой номер. В прошлый раз он выиграл.
— Камень из баллисты не падает два раза в одно и то же место, — подсказал я.
Хотя причина могла быть другая. Злые языки утверждают, что Октавиан Август умудряется проиграть, даже когда ставит на все двенадцать колесниц.
— Сейчас проверим, — упрямо заявил он.
Во время забега император вел себя примерно так же, как моя жена, разве что орал чуть тише. Моим ушным перепонкам доставалось с обеих сторон. Чтобы отвлечься, отключиться, я достал из корзины черную табличку, начал подсчитывать, сколько потребуется блоков пиленого известняка размером сто двадцать сантиметров на шестьдесят и шестьдесят и плинф — местных, обожженных и почти квадратных кирпичей размером пятьдесят пять сантиметров на пятьдесят и четыре с половиной — для строительства нового цеха по производству свечей и мыла. Решил в противопожарных целях расположить его в стороне от других строений, в первую очередь подальше от сеновала. Следовало учесть, что между горизонтальными рядами плинф положат слой штукатурки толщиной три с половиной сантиметра, и нижние два будут из блоков известняка. Такая кладка более сейсмоустойчива, что для Италии очень важно, потому что потряхивает постоянно, пусть и слабо пока. Я помню, что на этой территории будет несколько мощных землетрясений, но даты забыл.