Для сада жара была бы в тягость, если бы не новый пруд. Речушка сильно обмелела, и расход воды увеличился, но за трое-четверо суток водоем потихоньку наполнялся доверху, после чего его спускали вечером, направляя поток в нужном направлении: на участок огорода, или сад, или, изредка, в виноградник. В этом году, благодаря жаре, ягоды наберут много сахара, получится отличное вино.
Ульи мы переставили в тень, иначе пчелы перестали бы собирать мед. Духота в жилище отбивает у них желание летать. В этом году мы сумели заселить две трети новых ульев. Теперь их двадцать четыре. Хочу довести до полусотни и более. Не только для получения меда, но и ради воска, чтобы делать свечи. После первого сбора изготовили партию с запахом нарцисса, лепестки которого собрали весной и переработали в эфирное масло. Его здесь много дикорастущего. Товар получился очень интересный. Когда горела свеча, помещение быстро наполнялось тонким, ненавязчивым ароматом. Всю партию выкупил мелкооптовый торговец, приехавший первым. Сперва он хотел купить всего пару десятков на пробу. Я пригласил оптовика в свой кабинет, в котором окно было закрыто ставнями, и горела свеча из этой партии — и он принял правильное решение.
Я подсказал жене, как бороться со скукой, живя в латифундии. Если Флавия не может поехать в Рим, пусть Рим приезжает к Флавии. Еще до отъезда из столицы она наприглашала к нам всех своих родственников и подруг. Летом Рим превращается в вонючую духовку. Кто имеет возможность, старается выбраться за город хотя бы ненадолго. Вот к нам и зачастили гости. Теперь в главном здании с утра до вечера было столпотворение, как на римских улицах. Места в латифундии много, еды тоже, так что обременяли не сильно. Правда, кормежка была не эпикурейская, как называли примитивное обжорство, которое сейчас вошло в моду. Бедный философ переворачивается в гробу. Или как там его упокоили? Эпикур призывал находить удовольствие во всех проявлениях жизни, а не превращать ее в гонку за удовольствиями. Зато еды было много. Свои овощи, фрукты, мед, молоко, сыр мягкий и твердый, масло сливочное и оливковое, рыба свежая, копченая, вяленая… Почти каждый день рыбачьи лодки привозили улов. Время от времени резали баранов или кур, голубей, уток. Последние плескались в пруду, когда в нем было много воды.
Мне гости не мешали, и я ничего не ждал от них. Зато для Флавии они были важны. У римлян действует принцип патронажа. Если ты помогаешь кому-то, то он становится твоим клиентом, обязанным помогать тебе. Заодно повышают твой социальный статус. Упрощенно говоря, за лето мы обзавелись несколькими десятками должников, которые по первому зову моей жены кинутся нам на помощь. Иначе больше никогда не окажутся летом в латифундии и вообще в гостях у нас.
Мне это было без разницы. Свои проблемы предпочитаю решать сам. Пригласил всего одного гостя — Факунда Новия. После убытия императора в Малую Азию на усмирение Армении ученый остался без патрона. Не было и работы. Летом никто не начинает новые строительные проекты, поэтому архитекторы не нужны, а богатые ученики разъехались с родителями по виллам, позабыв прихватить учителей. Я помог Факунду Новию перекантоваться до осени. Обычно с утра я занимался делами, а после обеда мы садились в парке в построенной по моему проекту шестигранной деревянной беседке у открытого бассейна и болтали на научные темы. Время от времени я вгонял его в непонятное.
— Представь, что мы крутимся вокруг Солнца, а не наоборот, — предлагал я.
Факунд Новий начинал истово опровергать такую возможность, дополнительно заводясь из-за моей снисходительной улыбки, пока однажды не спросил виновато:
— Ты точно знаешь, что это так?
— Да, — подтвердил я, — но доказать не могу, потому что нет возможности попасть в точку за пределами Земли, — и предложил «ломоносовский» вариант доказательства: — Исходи из того, что курица на вертеле вертится в очаге, а не огромный горячий очаг вокруг нее.
Сравнение сработало лучше любых математических расчетов.
— О, боги, как же я сам не додумался до этого⁈ — шлепнув себя ладонью по морщинистому лбу, воскликнул ученый.
Подошло время сбора урожая в саду. Большую часть плодов оставили себе. Что-то разложили на хранение в сараях на полках, покрытых соломой, что-то повесили на плетях из трав, что-то засушили, чтобы зимой варить компот, которому я научил римлян, пусть и не всех, а только побывавших у меня в гостях. Затем пошел сбор оливок и винограда. За этими хлопотами я забыл, что пришло время отпустить Вогана и его жену и сына на свободу.
Он сам напомнил, добавив неожиданное: