— Тебе ведь нужен боец, на которого толпой будут валить зрители? — задал я встречный вопрос. — Сражаясь со всякой мелочью, я не скоро стану таким. Так что договорись с Карфагенянином, что в случае победы получу пятьсот сестерциев. Пусть поделится. Он ведь уверен, что победит Гундулф.
Деньги за бои распределялись между мумерариями, согласно выигранным боям, рейтингу участников и влиянию каждого из них. Наградные оговаривались заранее и вычитались до дележа. Зрители ведь приходят посмотреть на «звезд», а не на никому не известных бойцов. Как мне говорили, Карфагенянин забирает львиную долю независимо от первых двух пунктов. Впрочем, в его «конюшне», за редчайшим исключением, собраны лучшие гладиаторы республики. Агенты Карфагенянина разъезжают по провинциям и сманивают или выкупают всех, проявивших себя. В римских лудусах их доучивают и выпускают на столичные арены, поэтому большая часть побед достается его бойцам.
Не знаю, что взяло вверх — желание наказать меня, или уверенность в Гундулфе, или два в одном, но Карфагенянин согласился. Афиши о предстоящем бое двух «звезд», раскрученной и недавно объявившейся, развесили по городу за три дня до представления. Такие бои случаются очень редко. Мумерарии берегут ценных бойцов, выставляют только против заведомо более слабых. Хотя Карфагенянин мог считать меня именно таким. Всего две победы, пусть и красивые — это ведь ни о чем. Наверняка на своем веку он на каких только выскочек не насмотрелся, которые вспыхивали ярко и вскоре бесследно исчезали. Откуда он может знать, что подвалила подляна из будущего⁈
Поклонники впервые ждали нас на выходе из лудуса. Они стояли по обе стороны дороги, приветствовали, желали удачи, а затем пристраивались за нами. Так большой группой мы и добрались до Пантеона, где уже закончились строительные работы, наводили марафет внутри здания. Там нас ждала колонна гладиаторов Карфагенянина, самая многочисленная, и из еще одного лудуса, самая маленькая. Мы пристроились за первой, а вторая — за нами. Тогда я и увидел в первый раз своего будущего соперника. Привык уже, что самый высокий, но германец оказался длиннее сантиметров на пять. При этом он был без шлема. Ему лет двадцать семь. Густые белокурые волосы сзади были перехвачены красной ленточкой в конский хвост. Усы и борода средней длины тоже светлые. Гундулф крепкого сложения, мускулистый, будто с обложки журнала культуристов, накачанных анаболиками. Одет в кожаные штаны длиной ниже коленей. За ремень засунуты черные деревянные ножны с саксом длиной сантиметров тридцать с черной рукояткой в виде сидящего ворона. Его шлем, темно-красный скутум с нарисованной черной волчьей мордой выше умбона и гладиус в деревянных ножнах, обтянутых тонкой кожей и скрепленных надраенными, бронзовыми деталями, нес следом юноша, наверное, ученик лудуса.
Чем ближе мы подходили к цирку Фламиния, тем больше зевак было по обе стороны дороги. Основная часть приветствий была предназначена моему сопернику. Мало того, что самый рейтинговый из семнадцати пар гладиаторов, которые будут сражаться сегодня, так еще и красив. Большую часть его поклонников составляли женщины бальзаковского возраста. Изредка слышались пожелания и другим гладиаторам.
— Крокута, убей вшивого германца! — донесся из толпы мужской голос.
Наверное, прокричал это родственник легионера, погибшего в Германии. Воины с большим уважением относятся к врагам в отличие от диванных героев. Впрочем, диванов пока что нет, хотя некоторые деревянные кровати с тремя спинками напоминают их. Я помахал в ту сторону рукой: услышал, выполню.
Цирк был заполнен до отказа. Впервые видел, чтобы так много зрителей сидело на коротких сторонах. Мы уже делали почетный круг по арене, а они всё шли и шли. Сборы сегодня будут отменные. Мунерарии и хозяин цирка станут богаче. Кто-то из гладиаторов заработает немного, а кто-то погибнет или будет ранен. Многие наши, даже те, кому предстояло сражаться, ушли смотреть бои.
Я остался в помещении, выделенном нашему лудусу. Мой бой самый рейтинговый, поэтому будет финальным. В стенах были неглубокие ниши, в которых настелили доски, чтобы сидеть или лежать. Римляне очень небрежно относятся к спальным местам. Если есть именно спальня, то обычно это маленькая коморка, в которой помещается только кровать, причем высокая, с деревянной или каменной подставкой, чтобы забраться на нее. Богатые супруги могут спать порознь и на деревянных кроватях с сеткой из кожаных ремней и периной, а бедные — вместе и на каменных, застеленных соломой или сеном.
Время текло медленно, как густая сметана. Возвращались гладиаторы после поединков. Кто сам с победой и ложился в свободной нише, чтобы успокоиться. Кого-то приносили и клали на длинный стол, и нанятый на день хирург по-быстрому зашивал раны, мазал мазью, забинтовывал, поил целебным, по его мнению, отваром, после которого долго плевались. Как я понял, у каждого из нынешних врачей свой набор самых невероятных ингредиентов, которые должны обязательно вылечить раненого, начиная от птичьего помета и заканчивая перетертыми в пыль скорпионами или хвостами ящериц. У меня на такой случай собственная аптечка с аналогом мази Вишневского и опием на тяжкий случай.