— Да. Она была из богатого греческого рода. Отец захватил ее, служа под командованием Гая Юлия Цезаря, после сражения при Фарсале. Маме быстро надоело таскаться вместе с легионом. К тому времени она родила дочку. Она заставила отца уволиться со службы, хотя ему оставалось всего шесть лет до получения премиума и римского гражданства. Они обосновались в Византии. Это город на берегу пролива, соединяющего Верхнее (Мраморное) море с Эвксинским. Там родился я и еще один сын и дочь. Во время мора умерли все, только я выкарабкался. Мне было четырнадцать. Я устроился охранником сперва в сухопутный купеческий караван, а потом на большой торговый корабль, который утонул во время шторма возле берегов Испании. Я один спасся, — начал я излагать очередной вариант своей биографии, на этот раз придуманный заранее.
— Боги любят тебя, — вставила Флавия Летилия.
— Не только они, — добавил я и продолжил: — В Испании сперва стал рядовым воином во вспомогательной турме, потом командиром ее. За выполнение особо важного задания император Гай Юлий Цезарь Октавиан Август наградил меня пятьюдесятью тысячами денариев и дал римское гражданство. Я тут же уволился из армии и отправился в Рим за деньгами. Мне отказываются их выдавать, пока не прибудет император. Жить на что-то надо было, поэтому устроился гладиатором.
— Ты видел Октавиана Августа⁈ — не поверила она.
— Мы с ним проболтали половину ночи. Он спит мало, — сообщил я в ответ. — Император позволил мне взять свой номен. Так что меня теперь зовут Александр Октавий. В следующий раз я покажу тебе его приказ на выдачу мне денег и бронзовые таблички о получении гражданства.
— Мне все время кажется, что ты врешь, но при этом сообщаешь подробности, которые варвары не могут знать, — выдала моя собеседница. — Ой, извини! Я не хотела тебя обидеть! Ты не похож на варвара!
— На римлянина тоже не похож, так что можешь считать меня варваром! — смеясь, разрешил я. — Только вот я намного лучше образован, чем большинство жителей Рима, не говоря уже о провинциалах.
Я даже собрался было блеснуть эрудицией — процитировать пару строк в вольном переводе с пушкинского перевода стихотворения Горация «Я воздвиг памятник», но вовремя спохватился. Знал, что этот поэт сейчас живет в своем имении вдали от столицы, но не был уверен, что это стихотворение уже написано. По слухам, Меценат подкинул ему деньжат на покупку тихого гнездышка в глухомани. Поэт, писатель обречен на одиночество: или его герои вытесняют его близких, или близкие — героев.
Кстати, по Риму сейчас тусуется еще и Вергилий, из творчества которого я не помнил ничего. Надо будет приобрести его шедевры и тщательно проштудировать. Кстати, римляне пишут и читают справа налево, а не как я привык, и книги сейчас в форме свитков из папируса, спрятанных в капсае (кожаный футляр); или кусков пергамента, сшитых и защищенных переплетом из тонких деревянных пластин или толстой кожи; или текст нанесен на плотную льняную ткань и сложен гармошкой. Глядишь, прочитанное пригодится в следующих эпохах. Веков через семнадцать-восемнадцать образованным человеком будет считаться тот, кто знает по паре строк из творчества десятка известных поэтов или по десятку строк из творчества двух. Кроме украинской Одессы, где интеллигенту достаточно было отличать Бебеля от Бабеля и кобеля от кабеля.
Затем мы перешли в пропнигий (парную), где было так жарко, что разговор сперва зачах. Там я снял трусы, потому что желания тоже увяли. Флавия сделала вывод, что домогаться ее при такой высокой наружной температуре уж точно не буду, и сняла тунику, много потеряв. Легкий флёр заставлял додумывать подробности, делая ее тело сексуальнее. На правом бедре был светлый, розовый шрам.
Перехватив мой взгляд, Флавия произнесла в оправдание:
— Эта тупая сука чудом сумела ранить меня.
— Гераклида не так глупа, как тебе показалось. Она или ее ланиста просчитали тебя, но слишком медленная, поэтому ждала, когда попадет наверняка, — возразил я.
— Что значит просчитали? — спросила гладиатриса.
— Ты перед ударом орешь и открываешься. Она несколько раз собиралась ударить тебе в бок, но останавливалась, предполагая, что не успеет. Если бы была решительнее, ты бы погибла. Удивляюсь, как с такой скверной защитой ты до сих пор живая, — поделился я наблюдениями.
— Вот и займешься моей защитой, когда выздоровею, — предложила она. — Тебя все наши хвалят, как ланисту.
— Для этого придется научить тебя молчать, а мне нравится, как ты кричишь. Столько страсти, как будто развлекаешься в постели с мужчиной! — поддел я, заставив ее покраснеть, даже отвернулась.