— Сколько ты получил за бой? — как бы между прочим поинтересовался Тит Летилий.
— Пятьсот сестерциев. Еще пятьсот сорок взяли на ставке на меня, — рассказал я.
Родители переглянулись. Видимо, были уверены, что гладиаторы сражаются бесплатно или за гроши. Тысяча сорок сестерциев — это больше годового заработка легионера, а получены всего за один день. Впрочем, случаются такие дни всего раз десять-двадцать за год. Все остальное время тренируешься или лечишься.
Через три недели я выздоровел, вернулся к работе ланисты. В лубусе появилось много новых гладиаторов, по большей части римлян, возжелавших прославиться. Раньше большая часть их шла к Карфагенянину, которого после скандала со Спартаком сильно задвинули. Теперь основные подряды на проведение гладиаторских боев получал Луций Дуилий и с радостью делал с конкурентом то же самое, что когда-то вытворяли с ним. Заодно подтянул несколько провинциальных лубусов, которые не выпендривались, соглашались выставлять гладиаторов за меньшие деньги. По качеству подготовки они уступали римским, зато брали количеством. Впрочем, все зависело от человека. Иногда попадались толковые бойцы, и мунерарий переманивал или перекупал их в наш лудус.
Еще через пару недель, убедившись, что я набрал прежнюю форму, Луций Дуилий предложил:
— В медиоланском (миланском) лудусе есть галл-крупеларий. Побеждает всех Предлагают устроить с ним бой. Заплачу шесть сотен.
Крупеларий облачен в лорику сегментату — панцирь из горизонтальных пластин, дополненный манниками, набедренниками и поножами, закрывавшими полностью руки и ноги, и шлем, похожий на топхельм. Крупеларий имеет небольшой прямоугольный щит и вооружен гладиусом. То есть вылитый богатый средневековый рыцарь, решивший сразиться пешим. В этом и была его слабость. Конь обеспечивал скорость передвижения. При таком тяжелом — килограмм тридцать-сорок — снаряжении быстро и долго не походишь, каким бы сильным и выносливым ты ни был. В придачу доспехи сковывали движения, делали неповоротливым, медленным.
— Давай попробуем, — согласился я.
Бой состоялся через неделю. Мероприятие было скромным, всего пятнадцать пар гладиаторов. Мой поединок был финальным. Посмотреть на него пришли родители Флавии, причем оплатили дочке место и сделали ставку на меня. Они вдруг узнали, что я очень популярен в Риме, что гладиатор — это теперь не позорно, как в годы их юности, что многие юноши из знатных семей сражаются на аренах не корысти ради, а токмо славы. Если бы рассказал им, что актеры, к которым сейчас относятся, как к проституткам, в будущем станут баснословно богатыми кумирами миллионов, наверное, решили бы, что я чокнулся. Предполагаю, что наступят времена, когда родители будут молиться, чтобы их доченьке, когда подрастет, удалось стать элитной проституткой. Это намного лучше, чем давать всем подряд задаром.
День был холодный. Небо затянуто брюхатыми тучами. Луций Дуилий переживал, как бы ни полил дождь и пришлось отменить представление. Он всего во второй раз руководит гладиаторскими боями. Зрители могли бы счесть дождь за нежелание богов видеть его в этой роли. На счастье мунерария так и не полило, хотя небо мощно тужилось, громыхая и меча молнии где-то восточнее, в горах.
Первыми сразились наши новички и малоопытные, которых натаскивал, в том числе, и я. Все победили. Очень важно выиграть первый бой, почувствовать вкус победы. Да и следующие два-три помогут поверить в себя основательно. Затем можно и проиграть разок-другой — лизнуть оборотную сторону медали, удивительно горькую. Это хорошо стимулирует в следующих поединках.
Дальше бои пошли с переменным успехом для нашего лудуса. В провинциях встречаются толковые бойцы. Недаром агенты Карфагенянина постоянно отбирали там лучших, перетягивали в Рим. Луций Дуилий тоже начал осваивать временно освободившуюся нишу. В лудусе появилось несколько толковых парней из Испании и Галлии.
Дошел черед и до меня. Мы с соперником вышли вместе на арену амфитеатра Тита Статилия Тавра. Крупеларий бряцал железяками, как плохо собранный драндулет на кочках. Мне все время хотелось оглянуться и убедиться, что не отвалилась какая-нибудь деталь. Судья был новый, раньше не видел его. По слухам, с пособником Карфагенянина разделались зрители, жестоко избив после представления. Римляне не любят подлецов. А кто их любит⁈