— А зачем⁈ — удивился я. — Он ничего плохого мне не сделал.
По выражению ее лица догадался, что ответ неправильный, но развивать тему Флавия не решилась. Я еще не муж, лучше не сердить лишний раз.
— Почему ты не убил его? — задала такой же вопрос и Цецилия Летилия, которую я считал пацифисткой до кончиков ногтей, всегда обрезанных коротко.
Иногда люди открываются с неожиданной стороны, и потом не знаешь, что с этой информацией делать, потому что в предыдущий шаблон не влезает, а конструировать новый кажется излишним.
Глава 35
Обычно в холодное время гладиаторские бои устраивают редко, по случаю смерти какого-нибудь богатого патриция. В этом году пауза была короткой. Оплатил следующие Марк Випсаний Агриппа, единственный друг детства императора Гая Юлия Цезаря Октавиана Августа. Это он выиграл все важные сражения и помог родственнику получить неограниченную власть в Риме. Главным распорядителем зрелища был выбран Луций Дуилий. Он обязан был обеспечить в первый день выступления бестиариев с разными диковинными животными и казни преступников, а во второй — поединки шестидесяти пар гладиаторов.
— Никак не могу найти тебе пару. Все отказываются, боятся, — пожаловался мне Луций Дуилий.
— Предложи выставить против меня пару скутаров. За тысячу сестерциев расправлюсь с обоими, — сказал я.
— Ты не шутишь? — не поверил он.
— Нет, — ответил я. — С одним противником мне уже скучно сражаться.
— Хорошо, я поговорю с хозяевами лудусов, — пообещал он и таки договорился.
За два дня до боев я узнал, что в Рим вернулся император Октавиан Август. С помощью струсивших противников мне давали понять, что пора закончить карьеру гладиатора, но я выторговал себе рискованную задержку. При подписании контракта, что становлюсь гладиатором, изгоем из мира живых, я предупредил Луция Дуилия, что находиться в этом статусе буду до возвращения императора. Дальше у меня будет возможность заниматься более интересными делами.
Узнав о приезде Октавиана Августа, мунерарий спросил встревожено:
— Мне отменить твой поединок?
— Нет. Раз уж договорились, сражусь, но это будет заключительный бой, — ответил я и добавил на всякий случай: — Надеюсь.
За деньгами тоже решил пойти после выступления, иначе пропадет желание выходить на арену.
В первый день я сидел дома. Не люблю смотреть, как убивают животных ради развлечения. Они так не поступают, потому что в животных человечного больше, чем в людях. Отправил Флавию, дав ей только сто сестерциев на ставки. Она очень азартна. У меня появилось подозрение, что это не муж промотал ее приданое, а всё было наоборот, поэтому бедолага и выбрал такой экзотический способ самоубийства.
Город в это время пустел. Улицы превращались в прямо таки кадры из постапокалипсиса. По брусчатым мостовым бродили только собаки, кошки, свиньи. Изредка какая-нибудь отбитая крыса шустро перебегала с одной стороны на другую. В амфитеатр все не могли влезть. Может быть, стояли возле него и слушали на халяву, домысливая происходящее на арене. Мне, пожившему в те времена, когда зрелищ на любой вкус будет на порядки больше, чем желающих смотреть, так же трудно понять римлян, как им — мое нежелание смотреть избиение животных.
Вернувшись с представления, Флавия до отбоя делилась впечатлениями. С хронометражем у нее проблемы, зато помнила все мельчайшие подробности, включая, кто из людей был во что одет и какой масти было животное, какие звуки издавало, умирая. Последнее заводило ее больше всего. Начало ночи мы, на радость соседям, провели бурно. Кто-то из нас двоих был гладиатором, а кто-то — не буду показывать пальцем — бедным животным.
Утром, собираясь к родителям, чтобы вместе с ними отправиться в амфитеатр, Флавия предупредила:
— Папа и мама решили поставить на тебя тысячу сестерциев.
В прошлый раз расщедрились всего на сотню и выиграли восемнадцать. Судя по сегодняшней ставке, халява прижилась. Если проиграю, лучше мне умереть на арене.
День был холодный, ветреный. Почти все приоделись в плащи: кто в лацерну длиной до колена и часто с рукавами, застегивающуюся фибулой на плече или груди и имевшую пришитый или пристегнутый капюшон, кто в пенулу — местный вариант пончо, кто в пукуль — короткую, до середины спины, накидку с капюшоном. До амфитеатра я тоже добирался в кожаной куртке, сшитой по моему заказу. Мне пришлось долго объяснять мастеру-римлянину, что именно надо изготовить, потому что он имел смутное представление о таком типе варварской одежды. До арены ветер не добирался, поэтому сражаться я решил обнаженным по пояс. Соперникам передал через Луция Дуилия, что могут надеть туники, но перед выходом их проверят, чтобы не было сюрпризов.