Представление началось с шествия гладиаторов. Возглавлял его я, как, так сказать, самый рейтинговый гладиатор, бой которого будет финальным. Следом шли коллеги из лудуса Луция Дуилия, как распорядителя игр, а за ними — из других. Гладиаторы Карфагенянина замыкали шествие. Это был выбор их мунерария, который решил, что в Риме лучше быть первыми сзади, чем вторыми спереди. В знании психологии сограждан ему не откажешь.
Амфитеатр забит битком. На южной стороне, хотя сейчас от солнца прятаться не надо, наоборот, сидел заказчик игр Марк Випсаний Агриппа и компании друга детства Октавиана Августа. Места рядом с ними и выше, даже стоячие места, занимала многочисленная свита, а в проходах по обе стороны стояли вооруженные преторианцы. Как предполагаю, многие римляне пришли посмотреть не только на бои, но и на своего правителя, так долго отсутствовавшего, и заодно себя показать. Мало ли, вдруг глянется императору — и жизнь изменится к лучшему. Семейство Летилиев к свите никаким боком не смогло примазаться, поэтому сидело на противоположной стороне амфитеатра, где места были дешевле, зато в первом ряду. Когда процессия проходила мимо, Флавия окликнула меня, и вместе с родителями помахала рукой. Типа мы не чужие этому известному чуваку — искупались в лучах чужой славы.
Я предупредил гладиаторов, глашатая и музыкантов, что остановимся возле той части трибун, где сидят Октавиан Август и Випсаний Агриппа, чтобы поприветствовать их. Никто не возражал, хотя раньше так никогда не делали. Тогда была республика, а сейчас римляне катятся или возвышаются до империи.
Остановившись напротив императора, до которого было метров десять или немного больше, я повернулся к нему и, подняв саблю, произнес от лица гладиаторов:
— Ave, Caesar, morituri te salutant (Славься, Цезарь, смертники приветствуют тебя)!
Ранее никто и никогда не произносил эту фразу. Подозреваю, что и дальше не будут или очень редко. Крылатой ее сделают через много веков. Создающий собственную реальность «голливуд» вечен. Меняются только его формы и названия.
Гай Юлий Цезарь Октавиан Август и его кореш Марк Випсаний Агриппа помахали мне в ответ, а вслед за ними и вся свита, заголосившая радостно, будто поприветствовал именно и только их. Затем две волны восторга покатились от этой секции по зрительским трибунам навстречу друг другу, чтобы встретиться на противоположной стороне амфитеатра и взаимоистребиться.
Первыми, как обычно, выступали новички. Им устроили групповые бои, в которых сражались дважды две тройки и один раз пять на пять. Во всех трех победили гладиаторы нашего лудуса, пусть и с потерями. Судя по тому, как радостно встречал их Луций Дуилий, они сделали ему день. Его крики были слышны даже в помещении, в котором ждали своей очереди мы с Рамзесом.
— Чем собираешься дальше заниматься? — поинтересовался египтянин, который, как и все наши, знали, что это будет мой последний поединок, независимо от исхода.
— Хочу построить корабль для морской торговли, — сообщил я. — Смогу бесплатно и быстро отвезти тебя домой. Ты к тому времени тоже закончишь выступать.
— Ловлю тебя на слове! — радостно произнес он, как будто и для него предстоящий бой будет окончанием карьеры.
У меня даже появилось нехорошее предчувствие, к счастью, не сбывшееся. Ретиарий вернулся с легкой раной в руку, но победителем.
— Твой прием уже не работает, — пожаловался Рамзес, встретившись со мной в коридоре.
— Значит, надо придумать другой. Мы следим за врагами, и они не ленятся, — сказал я.
Мунерарии и ланисты смотрят бои потенциальных соперников, подмечают часто повторяемые атаки и защиты, обнаруживают сильные и слабые стороны, а потом нарабатывают в спаррингах контрприемы.
Мои соперники тоже вышли обнаженными по пояс. Это были два ветерана, которые провели не менее десяти боев. Один был мурмиллоном, второй секутором. Я сражался с такими типами гладиаторов, знал, как их уделать. Бой решил не затягивать. Зрительские симпатии, повышающие рейтинг и, как следствие, гонорар, мне больше не нужны.
Мы вышли в центр арены. Глашатай еще раз оповестил зрителей, что их кумир Крокута будет биться одновременно с двумя гладиаторами, потому что в одиночку никто с ним справиться не может. С трибун понеслись выкрики, по большей части положительные для меня. Как перед выходом на арену шепнул мне Луций Дуилий, ставки три к двум на мою победу. Он тоже играет, но через посредников, отстегивая им за это.