Я обошел вместе с виликом все наделы. Виноградник давно не обрезали. Урожай собрали частично, осталось много кистей с заизюмленными ягодами. Думал, что специально, чтобы набрались сладости и пошли на изготовление сладкого пассума, считающегося сейчас лекарством. Оказалось, что просто некому собирать. Четверо рабов, из которых две женщины, нарвали винограда ровно столько, чтобы изготовить вино для себя на следующий год. Делать запасы было глупо, потому что могло случиться всякое. Две трети занимал сладкий белый виноград сорта фиано, из которого делают десертные вина, обожаемые богатыми римлянами, и последнюю треть — черный грекула, потому что завезен с греческого острова Хиос, из которого получается кьянское вино, одно из самых дорогих, несмотря на то, что красные вина предназначены для бедняков. Впрочем, римляне делят вина по цвету на белое, желтое (фиано), красное и черное (кьяно).
Сад тоже подзапустили, но на нем не так заметно сказалось. Три четверти занимали старые оливы. По заверению Ияри, с дерева собирали не меньше центумподия (сто подиев — тридцать два и шесть десятых килограмма) плодов и из каждого подия выдавливали не менее ацетабула (шестьдесят восемь грамм) масла. Последнюю четверть занимали яблони, груши, инжиры, гранаты, орехи, сливы, вишни, черешни, которые называют птичьими вишнями, потому что их обожают скворцы — по одному-два дерева разных сортов для себя. На огороде этим летом использовали лишь небольшой участок. Все остальное заросло травой, как и пастбище. Я поднялся по склону до конца его — обрывистого каменистого участка, который служил естественным ограждением. Сверху открывался прекрасный вид на Тирренское море.
Обратно решил пройти другой дорогой — вдоль верхней, восточной, границы латифундии, чтобы спуститься по северной вдоль каменной стены высотой в метр с небольшим, чтобы скот не забрел на соседнюю латифундию примерно такого же размера. На Апеннинском полуострове почти не осталось маленьких земельных наделов, которые кормят одну семью. Крестьяне не вытягивают конкуренцию с латифундиями, использующими рабский труд. Кто-то нанимается в батраки к более успешным коллегам, кто-то идет служить легионером, кто-то отправляется в Рим, чтобы пополнить там армию бездельников, перебивавшихся случайными заработками и получавших бесплатный месячный зерновой паек. Как рассказал мой тесть, сейчас в столице таких около двухсот тысяч. Это примерно пятая часть горожан, точное количество которых не знает никто.
Решение пройти по краю латифундии оказалось удачным. Наметанный глаз геолога зацепился за широкую темно-серую полосу в коричневатом известняке. Она была длиной метров около ста и высотой сантиметров семьдесят-восемьдесят в средней части, сходя на нет к краям. Я не сразу поверил в свое счастье. Отковырнув ножом кусочек, унюхал запах керосина. Это было пластовое месторождение минералоида озокерита. В переводе с греческого — вонючий воск, а просторечное название — горный воск. Образуется вследствие выветривания, испарения легких фракций нефти. Не думаю, что запасы промышленные, но на мою жизнь в этой эпохе должно хватить.
— Знаешь, что это такое? — спросил я раба.
— Нет, — признался Ияри.
Порой люди ходят мимо сокровища, не догадываясь о его истинной цене. Если вилик не знает, значит, и я выброшу отковырянный кусочек, как ненужную вещь, чтобы не доложил хозяину латифундии, что меня что-то сильно заинтересовало. Это может привести к значительному росту цены на нее.
Глава 43
Флавия уже заждалась меня. Все родственники и подруги выслушали ее рассказы, поохали, позавидовали, поздравили. Свободных ушей больше не было, а говорить все время хочется. Для этого и придумали мужа. Пришлось прослушать раза по три, как отреагировала каждая подруга, хотя разницы почти не было. Затем мне разрешили сообщить, как и на какую сумму были проданы товары. Услышав цифру, жена ахнула, и мне показалось, что слышу, как скрипят ее извилины, мысленно тратя такую большую сумму. Чем дольше, тем скрип становился громче.