На обратном пути Лавису, тоже заработавший неслабо, поинтересовался:
— Куда из Остии поплывем?
— Я никуда. Дальше будете работать без меня, — ответил я. — Если хочешь, станешь навархом. Найдем тебе заместителя, и будете возить грузы между Остией и Корсикой, Сардинией, Сицилией.
— Я согласен! — радостно объявил он. — Могу даже в Испанию сходить или Западную Африку.
— Если будет выгодный фрахт туда и обратно, почему нет⁈ — сказал я.
Ветер на удивление был попутным весь переход, даже на последнем отрезке, когда шли строго на север по Тирренскому морю, дул редкий в этих краях горячий южак, наполненный пылью. Я еще подумал, что это плохо для растений на моей латифундии. Им бы дождь проливной не помешал.
По прибытию в Остию мы выгрузились, получили лестный отзыв от купца, сопровождавшего свои товары, за то, что доставили раза в три быстрее, чем галеры. Его слова попали в нужные уши. Тем более, что все знали, что я владелец латифундии, которая стоит на порядок дороже того, что поместится в трюмах, так что можно не боятся, что украду груз. От желающих зафрахтовать тендер отбоя не было. Я выбрал самый выгодный — оружие и щиты для легионеров в Испании, которые надо быстро доставить в порт Таррако. Если уложимся, как я пообещал, в пять дней, получим двадцатипроцентную премию и груз в обратную сторону. Переход туда при попутном ветре занимает двое суток, при противном — раза в полтора дольше. Проинформировал экипаж о премии, которая их ждет в случае успеха. Если не уложатся, обратного груза, скорее всего, не будет. Придется Лавису найти, а я встречу судно в Остии и получу плату, подобрав к тому времени другой фрахт. Из капитана превращусь в оператора. Денег это будет приносить меньше, зато буду дома.
Там меня ждала новость — родился сын. Для семейства Летилиев, приехавшее погостить на лето, очень важная, а для меня привычная. Я могу признать ребенка или нет, даже убить, поэтому ждали меня со скрытым напряжением. Мало ли, вдруг мне чем-то не понравится, и укокошу⁈ С меня, варвара, станется! Это жлобье считает себя выше меня, что уже даже не смешит.
Мальчик родился белобрысым и брыкастым, то есть в меня и маму одновременно. Я сделал паузу, чтобы потрепать нервы жене и ее родителям, после чего признал ребенка. У римлян принято давать первому сыну имя отца. Я подумал, что незачем ему греческое имя и назвал Титом в честь деда. Он теперь Тит Октавий с погонялом Пупус (Малыш), пока не достигнет совершеннолетия. К тому времени или я получу погоняло, или он сменит на другое, для взрослых. У римлян сейчас нет четкого возраста совершеннолетия, находится в диапазоне от четырнадцати до семнадцати лет. Как отец решит или обстоятельства сложатся. Тогда сын снимет буллу (амулет от злых духов, обязательный для детей всех свободных граждан и похожий на него кожаный мешочек для детей вольноотпущенников), принесет ее в жертву домашним богам и поменяет детскую тогу с малиновой каймой на белую для взрослых. После этого его имя будет внесено в список граждан Рима, у которых особые права, покруче, чем у граждан Римской республики. Он принесет еще одну жертву на Капитолийском холме Юпитеру, Миневре и Юноне, если принадлежит к патрициям и всадникам, или на Авентинском — Либеру, Либере и Церере, если всего лишь плебей. После чего напьется вдрызг в компании родственников и знакомых. Последняя часть ритуала, как я понял, самая важная. Она проживет, как минимум, еще пару тысячелетий.
После этого я показал Флавии и ее родителям, сколько золота заработал за два с половиной месяца. Это, конечно, не Индия, но тоже неслабо. Тит и Цецилия ахнули от удивления. Тесть столько лет за десять получает с учетом коррупционной составляющей. Правда, должность у него не взяткоемкая, подогревают только идиоты или те, кому деньги некуда девать. Вдобавок тендер продолжает возить мне деньги.
— Не ожидал, что морская торговля настолько выгодна, — сказал за ужином Тит Летилий.
— Любое производство выгодно, если занимается им тот, кто разбирается. Латифундия тоже при старшем Марке Валерии приносила хороший доход, а при младшем стала убыточной. Скоро опять станет прибыльной, — пообещал я.
На вырученные деньги я купил верхового коня для поездок в Остию по делам и в горы на охоту. Не лежит у меня сердце к мулам, хотя такие же скоростные, как лошади, и при этом более выносливые и неприхотливые. Главный их недостаток — упрямство. Если мул утомился, то встанет, как вкопанный, и не двинется с места, пока не отдохнет, поэтому, в отличие от лошади, его невозможно загнать. Еще я уверен, что ездить на сыне ишака может только сын ишака. Заодно купил полсотни овец и двух молодых крепких волов вместе с арбой. Целина поднята. Дальше для обработки почвы хватит одной пары волов.