С этим словами Асланбек легко вспрыгнул на козлы, хлестнул лошадей кнутом и покатил себе по дороге.
Если мне не дали места в пролетке, то сам я имел полное право занять место на запятках. Так я и сделал, прицепившись сзади. Мы довольно успешно проехали добрую сотню метров. Высокие рессоры, на которые я
поставил ноги, действовали безотказно. Меня так и подбрасывало. Пакетик с сахаром и чаем, который я из
осторожности спрятал за пазуху, мерно подпрыгивал вверх и вниз.
Но то ли муха села на затылок Асланбека, и он начал мотать головой, то ли какие-то другие силы повернули его
лицо ко мне, но, во всяком случае, он обернулся, увидел мою физиономию и, сделав зверскую гримасу, щелкнул бичом прямо у меня над головой.
Я знал, что нужно бояться не грома, а молнии. Но я знал и другое, что грома без молнии не бывает и что второй
удар может прийтись гораздо ниже первого. Позже выяснилось, что я рассчитал точно. Когда я свалился в пыль,
Асланбек по инерции стегнул по задку пролетки, увидел мою, вероятно, довольно жалкую фигурку, захохотал и занялся лошадьми.
Первое, что я увидел, когда поднялся на ноги, это большой сверток, разделивший мою долю, то есть тоже
валявшийся в пыли. Я мстительно подумал, что Аслан-бек, размахивая кнутом, вероятно, столкнул этот сверток на
дорогу. Второе, о чем подумал я, это о том, кому теперь по праву принадлежит сверток. Сомнений не было—
конечно, мне. Поправив пояс (мой пакетик за пазухой как раз собирался выпасть), я подошел к свертку.
Дорогой читатель, Знаете ли вы, что такое зефир? Если вы знаете, что это такое, мне не нужно объяснять вам.
Если не знаете — все равно: человечий язык не может описать всей прелести этого лакомства. Он может только
щелкать от восторга или наслаждаться им.
Так вот! В свертке передо мной был зефир: может быть, два кило, а может быть, и три, и четыре! Никогда в
жизни я не видел разом столько зефира! И все это богатство по праву принадлежало мне.
Я запустил зубы в самый большой, самый розовый, самый душистый, самый мягкий шар... И вдруг самое сладкое из кушаний показалось мне горьким.
«Приехав в совхоз,— подумал я,— эти люди обнаружат пропажу. «Ага,— скажут они,— вот почему этот
полоумный мальчишка так ретиво гнался за нами. Он с самого начала заприметил сверток и в конце концов стащил его... »
Я живо представил себе, как Асланбек приезжает в школу, как он отыскивает меня, как и что говорят мои
товарищи. Меня назовут таким же вором, как Султана, того самого моего бывшего друга Султана, который не
постеснялся стащить чай и сахар, переданные для моей мамы.
«Пусть лежит этот пакет в пыли! Пусть его поднимет тот, кто захочет,— решил я,— а то, что там не хватит одного
шара, все равно никто не заметит... »
Но это было по меньшей мере глупо: оставлять такую вещь посреди дороги...
Мои размышления были прерваны автомобильным гудком. Маленький «газик»-полуторка мчался, поднимая пыль, 31по направлению к совхозу.
Через минуту я уже стоял на подножке, держа в руках сверток, и катил вдогонку пролетке.
У развилки дорог я увидел Асланбека. Теперь лошади шли шагом и до них оставалось каких-нибудь двадцать-
тридцать метров.
Я почти настиг подводу. Но тут я совершил ошибку, громко закричав:
— Постойте! Постойте!
Асланбек обернулся. Увидев меня, он захохотал и хлестнул лошадей. Они рванули и понеслись...
Я кричал! Я просил! Но все мои вопли тонули в грохоте окованных железом колес.
Тогда я бросился наперерез, прямо через рощицу.
Через несколько минут, потный и запыхавшийся, я стоял, размахивая свертком, на дороге. Удивленный Асланбек резко осадил лошадей...
Ни дома, ни в школе я никому не рассказал ни об этой истории, ни о том, что, несясь через рощицу, я потерял
мамин чай и сахар. Асланбеку я не назвал своего имени. К чему? Еще скажет, что я специально отдал зефир, чтобы меня потом хвалили в школе.
Прошло несколько дней. И вдруг в школьной стенгазете, вывешенной на стенде во дворе, появилось письмо
Асланбека под названием: «Честный поступок неизвестного ученика».
Ребята, конечно, принялись судить, рядить: кто бы это у нас в школе так поступил?
Я слышал своими ушами, как Жанар сказала: