- А ты попробуй. - Упрямо продолжал спокойным голосом берейтор и главный конюх заодно. - Вот не получиться, тогда и думать будем.
Петро только тяжело вздохнул, и метнулся обратно в помещение. Однако скоро вернулся с охапкой странного малинового сена. Он попытался было поманить коня им, все приговаривая: "ну давай же, милый! Пойдем! Смотри, что у меня есть!", но Небо совсем не реагировал на его пляски и размахивания сеном. Пришлось ласково потрепать его гриве и потянуть следом за собой. В этот раз он послушно двинулся следом, а раздосадованный паренек, с легкой завистью поглядывая на меня, пошел вперед, указывая дорогу.
Оседлали Небо мы довольно быстро. Первоначально он, конечно, брыкался, но стоило мне начать помогать парню, как конь тут же успокоился и смиренно дождался конца наладки, и даже позволил надеть на себя упрощенную версию уздечки. Берейтор наблюдал за всем этим с полнейшим удовлетворением, но скользило в его взгляде и нечто другое, непонятное мне.
- Готово. - Устало выдохнул Петро, пораженным взглядом посматривая на оседланную им лошадку. Он уже не раз пытался провернуть подобное, и если с другими особями иногда еще и получалось, то с Небом никогда до этого. Но все когда-то случается впервые, вот и Небо сейчас красовался коричневым кожаным седлом на своей спине.
- Ну что, Лекот. Начнем урок? - Потирая руки и хитро улыбаясь обратился ко мне Марсиас.
- А как же Кшарон? - Немного удивленно поинтересовался я, но в целом уже был готов внимательно слушать берейтора и выполнять все его указания. Разумные указания, конечно.
- А у него все начиналось точно также. Только контролировал его не я, а Петро. - Пояснил он, в очередной раз решив проверить крепость креплений седла. - Но учитываю разницу в ваших скакунах, то это вполне логично. К тому же сразу после того, как ты сможешь сесть на коня, мы отправимся туда же, где сейчас находиться твой брат с Парсифалем.
- Парсифаль это выбранная им лошадка. - Решил пояснить стоящий недалеко Петро, на что я благодарно кивнул.
- Смотри, я сейчас объясню, как правильно забираться на коня, но показать, к сожалению, не смогу. - Удостоверившись в надежности одетой на Небо системы, начал берейтор. Но потом, усмехнувшись каким-то своим мыслям, уточнил свои слова, указав на выбранного мною коня. - По крайней мере на нем.
С этого момента началось мое обучение. Запрыгнуть на коня я смог только с десятого раза, а заставил его идти вперед только когда вслух попросил об этом и погладил Небо по шее. Берейтор такой подход не одобрил, но лишь поджал губы и промолчал. Впереди меня ждало много мучений и неудач, и, одновременно с этим, побед и успехов. Были и сложные, и легкие моменты. Были и раны, и слезы. Но был и веселый смех, и игры в догонялки с конем, и просто хорошее времяпрепровождение с ним. Но это все было в будущем. А пока же я неуверенно ехал на Небе в сторону полигона и морщился при каждом сильном толчке.
***___***
- Дорогой! - Изабелла ворвалась в мой кабинет совершенно неожиданно, за что я должен был благодарить хорошую звуконепроницаемость стен. Ведь ее яросный стук каблучков наверняка разносился на немалое расстояние. - Я все понимаю, но ты мог хотя бы сделать вид, что все хорошо?! А если Лекот с Кшароном подумают, что твое мрачное настроение было на счет их усыновления?! Что вдруг ты передумал?! И ладно бы, если б просто хмурился и молчал, так ты еще периодически бросал не очень радостные взгляды на Лекота! И он это видел! Он же не знает, что произошло тогда в карете! О чем, ты думаешь, он помыслит!?
- Прости. - Это было единственное, что я смог ответить на гневную исповедь жены. Она была права. Права во всем. Но сколько бы я тогда не пытался, так и не смог нацепить маску даже безразличия.
Печально повесив голову и взъерошив волосы, я тяжело вздохнул. Без лишних слов полез в нижний ящик стола и, достав оттуда конверт, передал его своей ненаглядной. Это было письмо от единственного сына. Письмо, в котором говорилось, что он получил серьезные травмы и на время лечения вынужден будет вернуться в родной дом. И все было бы прекрасно, похожее уже случалось, если бы не прилагающаяся к письму выписка врача. Вероятность полного выздоровления равна всего десяти процентам. А видеть своего, всегда бойкого и активного, сына калекой мне совсем не хотелось.
- Э-это... Этого не может быть... - Потрясенно сказала дорогая, когда дочитала письмо. Ее руки начали мелко подрагивать и крепко вцепились в лист, мня бумагу, а на глазах начали наворачиваться слезы. Встав, я обошел свой стол, и мягко прижал к себе любимую, обнимая. Она же уткнулась лицом в мою грудь и, вцепившись руками в рубашку, горько плакала. Именно она убедила меня тогда в том, чтобы я все же отпустил Франа в вольное плавание. И теперь, наверняка, винила себя в произошедшем. Я знал, что все равно не смогу ее переубедить, а потому лишь нежно гладил по сгорбленной спине, успокаивая.