Но мы уже привыкли к такому распорядку. Нам с сыном хватает и тех недолгих часов, что мы можем проводить вместе. Главное, не тратить время зря и использовать с умом каждую минуту. Мы устраиваем совместные обеды, гуляем, ходим в кино и музеи, рисуем и читаем книги.
Выходные я беру редко, но зато каждое лето мы с Лоттой возим Котю на побережье в Трувиль-сюр-Мер или соседний Довиль. А этой весной неделю были в Риме. Ги еще нет шести, но он уже многое понимает и часто рассуждает, как взрослый. Я так счастлива, что показала ему Колизей, фонтан Треви и Сикстинскую капеллу. Помню, как потрясли его фрески Микеланджело. Особенно страшный суд. Я даже переживала, что он заболеет от избытка впечатлений, но, слава богу, обошлось.
Не скрою, я горжусь тем, что пока его сверстники бегают по улицам и подворотням оборванные и чумазые, Ги ездит на курорты, ходит в музеи, много читает и учится рисовать. А через несколько дней, когда поправится после гриппа, начнет ходить в младший класс в частную школу. Именно сознание того, что он получит благополучную жизнь и хорошее образование поддерживает меня в самые невыносимые моменты моей жизни. Мне осталось отработать на мадам Констанс лишь год или два. Я почти скопила денег на свое ателье. И я повторяю себе, что терплю все это не зря. Теперь я живу ради сына.
Такси остановилось у подъезда. Расплачиваюсь, но отпускать машину не собираюсь.
-- Подождете меня? Я быстро!
-- Конечно! – улыбается таксист.
«Конечно, конечно…» Надеюсь, что это не единственное слово, которое он знает по-французски?
Быстро поднимаюсь на третий этаж.
Открываю дверь своим ключом и проникаю в теплое уютное гнёздышко, где живёт мой сыночек. В прихожей темно и тихо. Распахиваю дверь в гостиную и в мягком свете настольной лампы вижу Лотту и мадам Арно, ее подругу. Знаю, они частенько сидят вместе после того, как уложат Котика спать.
Среди соседей Лотта слывет отменной гадалкой. Однажды она, смеясь, даже похвалилась мне, что на кофе с конфетами зарабатывает исключительно гаданием. Вот и сейчас обе женщины склонились над картами.
Радом с ухоженной Лоттой мадам Арно напоминает мне бледную моль, вылетевшую из старого шкафа. А вот муж у нее тот еще черноглазый красавец. Видный мужчина, хоть и молчаливый. Чем-то напоминает пирата из детской книжки. Не удивительно, что его жена помешана на гаданиях. Потерять свое сокровище боится?
-- Надин! – Лотта делает движение подняться и ищет рукой свою трость. Но я опережаю ее, быстро подхожу и целую в висок.
-- Сиди-сиди, я на минутку, к Котику. Как он?
-- Доктор сказал, что все идет неплохо, температуры нет. Прописал новые полоскания.
Лотта все-таки поднимается и, прихрамывая сильнее обычного, опираясь на трость, идет за мной к спальне. Мадам Арно деликатно прощается.
Достаю апельсины из сумки.
-- Для Коти. Он уже спит? Как твое колено? Снова опухло? Ты хромаешь.
-- Спит, конечно. А колено нормально. Просто набегалась за последние дни, сама понимаешь. Но что это, в первый раз? Пройдет.
Она еще что-то говорит, но я уже нетерпеливо скидываю туфли и на цыпочках крадусь в заветную спаленку. Тут тепло. Пахнет детством и нежностью. Котик спит в кровати. На тумбочке в свете уличных фонарей зеленеет абажур настольной лампы. Под ней пузырьки с лекарствами, большая чашка остывшего чая и книга, которую мы с ним сейчас читаем, «Лев, колдунья и платяной шкаф». Котику она кажется ужасно страшной, поэтому мы читаем ее только вместе. Я тихонько подхожу и трогаю его лобик. Слава богу, температуры действительно нет.
Сынок вздыхает и открывает глаза.
-- Мама?
-- Спи, дорогой. Я просто заскочила поцеловать тебя.
-- Придёшь завтра? – малыш позволяет поцеловать себя в щеку и сладко целует с ответ.
-- Конечно. Спи.
Быстро выхожу из комнаты и прикрываю дверь. В груди скребётся вина за то, что разбудила больного ребенка, за то, что не могу остаться, за то, что не могу лечь рядом и прижать его к себе.
Почему не могу лечь рядом? Я не смею. Мне нужно вымыться как следует. Смыть с себя грязь и порок, все то, чем я заляпываюсь у клиентов. Иногда мелькает мысль, а нужна ли вообще Коте такая мать?
Прихожу в себя, когда Золотуня целует меня.
-- Как прошел вечер?
-- Все хорошо.
Лотта считает, что вечерами я встречаюсь с мужчиной. С возлюбленным. Как-то, отбиваясь от расспросов, я ляпнула, что его зовут Тибо. Почему Тибо? Не знаю, сказала первое, что пришло в голову. Золотуня очень хочет, чтобы я устроила свою жизнь и мечтает, чтобы мой Тибо, наконец, женился на мне. Бедная Золотуня!