— «Спортивно-массовое мероприятие» прошло успешно. Полный контроль установлен. А вот у Верховного Совета всё начинает затягиваться. Никак не могут определиться. Особенно после того, как на заседании был зачитан протокол Чрезвычайного Военного Трибунала. Ведь все основные кандидаты оказались в числе фигурантов дела… Может быть, заглянете к ним? Простимулируете мыслительную активность? Ну, как вы умеете, Виктор Иванович? — заглянула мне в лицо Романова.
— Не. Не загляну, — отрицательно повёл головой я. — Пусть хоть десять лет заседают. Плевать на них. Союз ведь работает? Все государственные службы функционируют? Планы выполняются?
— Это да, Виктор Иванович. Контроль мы установили, но работе не препятствуем. А Планы на Пятилетку вперёд расписаны.
— Ребята устали? — приподнял бровь я. — Не хотят больше контролиовать?
— Не то что бы, — пожала плечами Наташа. — Но как-то хотелось бы определённости. А не это вот подвешенное состояние.
— Определённости… её не существует, — посмотрев Наташе в глаза, сказал я. — Всегда и всё находится в «подвешенном» состоянии, как бы не казалось снаружи. Сталин вон был — куда определённее. А вот раз — и нет его. Или Союз — определённый, плановый, крепкий…
— Не надо, я поняла вас, Виктор Иванович, — содрогнулась Романова и поспешила прервать меня. Ей не хотелось даже слышать того, чем я хотел закончить фразу. Всё же, она в этой стране родилась. Она жила, привыкнув к тому, что её страна — Великая.
Мне не понять её. Ведь в мире Васи я рос уже тогда, когда весь мир мою страну в грош не ставил. А слово «русский» для них было синонимом слов «бандит», «пьяница», «дикарь». Это было больно, но к этому привыкаешь. Главное было только самому не поверить в это. Не стать бандитом, пьяницей и глупым дикарём. В конце концов, только ты сам определяешь, каким тебе быть. Не общественное мнение, не традиции, не даже воспитание. К этому приходишь не сразу. С возрастом и опытом. Больно и трудно. Но это необходимое понимание. Как и то, что мир вокруг не бывает стабильным и устойчивым. Каждую секунду в нём может произойти очередная фигня, которая всё поставит с ног на голову. И уже не важно: в масштабе страны, города или только тебя лично и твоего окружения — тебе будет без разницы.
— Какие-то указания будут? — спросила Романова.
— Передай, что я доволен ходом Спортивно-массового мероприятия. Но пусть не забывают о тренировках. Через два месяца назначаю аттестацию. У продвинутых групп и старших поясов буду принимать лично, — подумав, сказал ей я.
— Я передам, Виктор Иванович, — чуть поклонилась она. Я ответил таким же поклоном и пошёл к себе.
Но перед этим отвёл X-23 к макиваре, показал основные удары руками и велел отрабатывать их до моего возвращения утром.
Жестоко? Возможно. Но она теперь моя собственность. И от такой мелочи точно не помрёт. И не заболеет. Зато, возможно, прогресс пойдёт быстрее.
Квартира за прошедшие часы изменилась. Я бы даже сказал: преобразилась. В ней снова была любимая мебель Суо, которую она вывезла отсюда после моего выхода в «отпуск».
Да и сама Суо присутствовала. Что-то готовила на кухне.
Хм? Кто-то чувствует себя виноватой? Или решил подлизаться?
Наверное, все же второй вариант. Что ж, приготовимся к сложному разговору. В конце концов, он неизбежен.
Сходив в душ и закинув доги в контейнер для сдачи в прачечную, я накинул на себя домашний халат из натурального шёлка, с красными и черными драконами — подарок Суо, и, развалившись на диване, кинул себе на колени ноутбук, на котором открыл страничку шахматного портала Союза и начал партию со случайным противником.
Не то, что бы я такой уж крутой игрок, но форму поддерживать надо. Ведь, рано или поздно мы с Хоулетом снова пересечёмся в каком-нибудь баре — не могу же я опозориться? А для поддержания навыка требуется постоянная практика. Не важно, навык тела это или навык разума.
— Итак, восстановить руку мне мешал «Глаз»? — отставив тарелку в сторону, начал я. Суо может долго ждать и не переходить к интересующему её вопросу, говоря обо всем и ни о чем. Терпения ей не занимать.