И следующие записи:
"...Вечер - любование. Тишь необычайная. Как хорошо у нас теперь на Медвежке в лугах!"
"С утра, как и всю ночь льет дождь, сопровождаемый сильными ветрами. Торчим все время в домике... Ветер свистит. Ока хмурится, неприветливая. Холод. Осенний пейзаж на реке и на небе. Я с утра в валенках. Ну что ж, запасемся терпением и будем ждать красных дней. Чай, не впервые! К вечеру неожиданно ветер затих... Поймали удачно..."
Порой заполнять журнал совсем не было желания, в чем Александр откровенно признавался:
"Самый процесс писания для меня тяжел, как утрамбовка мостовой. Так и тянет ограничиться словами: "Сегодня ничего существенного не произошло", на этом и кончить. Право, здесь, на Оке, не хочется иметь никаких "существенных" событий. Большим событием в здешней жизни может считаться только поимка большой стерляди [В те годы эту рыбу ловить разрешалось.], солидного леща, такой щуки, как вчера поймал Алешка, - почти на полпуда; налет ночью грозы такой, как в прошлом году, когда мы думали, что нас сдует вместе с палаткой в Оку, а в остальном жизнь протекает безмятежно, плавно и уютно, как течет красавица Ока..."
Александр Степанович с чувством облегчения оставлял журнал и, забрав удочки, торопливо шагал к катеру. Как-то он во время чудесной погоды и удачной рыбной ловли воскликнул:
- Жизнь прекрасна на Оке! Время, остановись!
На Медвежке было несколько домиков и служебных помещений для речников. Пироговы назвали эти постройки "адмиралтейством". Здесь был свой "адмирал" - Андрей Акимович Шелякин, "старшина обстановки", плотный, с широкой грудью старик, служивший еще в царском флоте боцманом. Добродушный и веселый, Андрей Акимович стал братьям родным человеком.
А время шло, подрастали их сыновья, которых тоже брали с собой на Оку.
В первый день их прибытия на Медвежку Андрей Акимович, заботливо встречавший и провожавший всех, грозно встал перед сыновьями Пироговых:
- Малявок не ловить! Слышите?
- Слышим.
- Таковых рыбок на волю отпускать, в воду то есть... Ясно?
- Ясно, товарищ "адмирал"! - вытянулись перед ним двое высоких подростков, уже знавших его до встречи по рассказам своих отцов.
Рыбная ловля у ребят началась с неудач. Сын Алексея Степановича, Ярослав, вернулся с рыбалки взлохмаченным и намокшим: на Оке ветер сорвал с него кепку, и она ушла ко дну, хотя он и пытался ее поймать. А через несколько дней Александр Степанович записал в журнале случай, происшедший с его сыном, Олегом:
"...Упорно блесня на другом берегу, Олег неожиданно почувствовал, что кто-то сел на блесну. С затаенным дыханием медленно, не теряя, однако, присутствия духа, он подтягивал добычу, удивляясь необыкновенному поведению пойманного хищника, который плавно, не показываясь на поверхность, раскачивал леску из стороны в сторону. Наконец, когда Олег уже подводил блесну к лодке, он смог лицезреть ни более ни менее как серую кепку, утерянную нашим доблестным рыболовом Ярославом".
Но скоро "адмирал", а за ним и остальные жители Медвежки пришли в восторг, когда увидели Олега, который нес на спине громадного сома (при взвешивании тот потянул больше 18 кг).
- Ух, как он схватил! - почти задыхался в рассказе Олег. - Как повез меня с лодкой вниз по течению! Как повез! Как только спиннинг выдержал!.. Долго я с ним боролся, наконец, подтянулся к нему, поддел трипелом и вот...
По этому особенному случаю был устроен торжественный вечер. И когда дело дошло до песен, Александр Степанович запел полнозвучным, сильным басом: "По Дону гуляет..." Ему стал подпевать брат, потом "адмирал" со своими товарищами по службе, и песня полилась свободно и широко...
Каждый год днем обязательного большого торжества было 5 июля - день рождения Александра Степановича. Уже накануне "адмирал" писал приказ по случаю дня рождения "всенародного певца", а утром во главе двух человек своей команды, вооруженных ружьями, останавливался перед домиком Пироговых, на террасе которого появлялись его обитатели.