– Эй, Мертвяков сын, останься! Историю расскажу! – Летфен снова вцепился в прутья окошка. – Я уж устал клопов тут давить.
Аринд развернулся и зашагал прочь. Сегодняшняя история должна была стать последней: утром мальчишку ожидала казнь.
На обратном пути Аринд прихватил кое-каких кореньев и поспешил в лабораторию, откуда уже доносился удушливый запах горелого. Саор – сухонький старик, древний и сморщенный, как высохшее яблоко, помешивал в котелке варево.
– Где тебя носило? – забрюзжал он, заметив ученика. – Я тебя на тот свет посылал?
Аринд разложил принесённое на столе и подошёл к учителю.
– Тьфу ты, – раздражённо сплюнул тот, снимая очки и протирая стёкла уголком заляпанного фартука, – я что-то напутал. Наверное, неправильно прочёл рецепт. А всё потому, что тебя носит невесть где! Опять торчал у клеток с элигросами?
Аринд не ответил и торопливо принялся за работу.
В подземной лаборатории было светло и просторно. Дальнюю стену закрывал выцветший гобелен с изображением алхимического таинства. Всюду крепились полки, заполненные флаконами, склянками и колбами. То тут, то там свисали с потолка пучки сушёных трав. На столе, среди кипы листков, примостилась статуэтка мужчины со ступкой и змеёй в руке – символом чёрных травников. Учитель страшно злился и оскорблялся, если кто-то называл его ядоваром.
– Этот старый дурак Бульмун давеча прислал мне письмо. – Саор стоял позади ученика, заложив руки за спину, и наблюдал, как тот вычищает котелок. – Ты помнишь Бульмуна? Он недавно стал королевским лекарем. У него теперь каждый конверт раздувается от бахвальства, а за пузом уже и ног не видать.
Аринд кивнул, не отвлекаясь от дела.
– Что за наглость! Я заучивал от корки до корки учёные книги, когда этот остолоп ещё пешком под стол ходил, а теперь он пишет, как ему жаль, что я не выбился в люди! Да узнай Майернс, какую штуку я изобрёл, всех королевских травников и алхимиков вышвырнули бы со двора как поганых собак! Я хоть сейчас могу отправить письмо и предоставить для доказательства мальчишку. Какого будет Бульмуну, когда он узнает, что моё лекарство вызывает привыкание к любому яду?
Саор ходил из стороны в сторону. Он часто повторял, что не ищет ни славы, ни денег, но на деле его останавливало несовершенство лекарства. Из всех подопытных выжил только Летфен. Один мальчишка за долгих десять лет – плохой результат.
– Из-за этого выскочки я того гляди разум потеряю, – устало выдохнул Саор. – Сейчас не об этом надо волноваться. Проверка через два дня. Не для того я столько лет прозябал в этой плесневелой дыре. Если б хотел – давно трудился бы при дворе, травил неугодных королю слуг и спал на пуховых перинах, но моё изобретение не для Майернса и не для кучки богатых обормотов, которые станут вытирать об меня ноги. Мальчишку накорми хорошенько, яд для него я уже сделал.
– Из мантекоры?
– Ясное дело, из мантекоры! Чем ты слушал, когда я вчера объяснял тебе рецепт?
Аринд промолчал, перечисляя в уме ингредиенты. Их он запомнил лучше, чем свои пять пальцев, но Саору об этом знать не следовало.
Северная тюрьма, где Аринд работал вместе с отцом и учителем, считалась венцом причуд короля Майернса. Слухи о ней ходили один мрачнее другого, а от работников шарахались, как от прокажённых. Саор говорил, что правитель помешался на отравах, когда его единственного сына отравили редким ядом, вызвавшим смертельную болезнь.
С тех пор Майернс поклялся опережать врагов. Новые рецепты и противоядия, за которые чёрным травникам платили золотом, испытывались на смертниках Северной тюрьмы, возведённой на острове Энсердар, полвека назад. Этот отвоёванный у язычников клочок суши славился залежами светочной породы, и рудникам требовалась дармовая рабочая сила, потому год за годом сюда свозили преступный сброд со всех уголков королевства.
Саор – человек ясного ума, но трудного нрава, перебрался на остров после ухода с должности главного алхимика из-за большого скандала, вспоминать о котором не любил. С тех пор его разумом завладели мысли о веществах и лекарствах, которых в природе не существовало, но одно дело проводить испытания на крысах, и совсем другое – на людях. Так, в поисках укромного места и подопытных, за которых не терзала бы совесть, он стал работать в тюрьме.
Дни сменялись годами, неудачи копились, и к тому времени, когда появился Летфен, Саор охладел к собственной затее. Известие о королевской проверке только подхлестнуло его неуверенность, и хотя Аринд знал множество способов укрыть мальчишку, учитель решил избавиться от него, едва прочёл приказ.