Он быстро поставил ручку автоматической коробки передач в положение «Drive» и, развернувшись, выехал с парковки на трассу. Его голова была забита множеством мыслей, так и не дававших ему покоя, даже спустя минувшие года, которые бурным потоком проливались и исчезали, словно с потоком ледяной воды из горного ручья.
В этой воде он видел своё отражение, говорившее с ним и желавшее напомнить ему о прошлом и рассказать что-то ещё, то, от чего он был ещё так далёк, и этому не было никаких разумных объяснений. Всё терялось и растворялось перед его глазами, как снег, таявший на лобовом стекле. Дорога уходила в центр Москвы. Одна улица сменялась другой, один квартал исчезал за другим.
Иногда Андрею Викторовичу казалось, что вот-вот всё пройдёт само собой, унося всё в никуда. Не будет больше недосказанности, холодных и мрачных взглядов, исканий и остального, характерного к его роду профессиональной деятельности.
Судьба не была благосклонна к Призраку, она каждый раз отбирала у него все плоды его побед и достижений, но Андрей со временем привыкал к этому столь обидному для себя факту и старался не противиться предначертанному, понимая, что происходящее с ним обязательно должно было случиться и пройти сквозь него. Этот осадок он нёс всю свою жизнь и мирился с ним, не задавая судьбе лишних вопросов, принимая всё как должное.
Призрак ехал по центру Москвы, петляя с одной улицы на другую, словно по привычке сбрасывал слежку или «хвост», как выражались некоторые другие оперативники. Ещё мгновение — и он повернул в открывшиеся перед ним глухие металлические ворота и, проехав по небольшой закрытой территории несколько метров, заехал в подземный гараж, припарковав машину на забитой до отказа парковке. Он заглушил двигатель, выключил вентилятор и вытащил ключ из замка зажигания. Рука скользнула по дверной ручке, открыв левую дверцу, и Андрей поставил ногу на бетонный пол. Тёплое дыхание разорвало поток холодного воздуха, и майор Романов вылез из своего внедорожника «БМВ» и, прихлопнув дверцу, поставил автомобиль на сигнализацию.
Он слегка зевнул, поежился от холода, потер левой рукой слегка уставшие глаза и направился к входу в управление.
Ощущение усталости не оставляло его. Его не особенно заботило то, что перед ним, судя по задумчивому и взволнованному голосу его начальника, стояло очередное нелёгкое задание, больше его интересовало, где найти силы, чтобы перебороть собственные воспоминания и эмоции, которые словно ледяные глыбы застыли перед ним навеки.
Пройдя целенаправленным шагом несколько метров, он открыл дверь, проскользнул мимо дежурного, который взял под козырёк и слегка улыбнулся, приветствуя майора Романова.
Призрак поднялся по мраморной лестнице, устеленной красным ковровым покрытием, на третий этаж. Яркое дневное освещение резало глаза, но поделать с этим ничего было невозможно.
Андрей кинул взгляд на стену, облицованную деревянным покрытием, а мгновением позже опустил его на ковер, лежавший под ногами. Мысли разбегались, словно едва заметные пылинки, которых на этом ковре хватало, что было ещё одним минусом тем уборщицам, которые следили за чистотой в здании. Романов прошагал по длинному коридору, несколько раз перекинувшись приветствиями со своими коллегами, и подошёл к кабинету полковника Громова.
Тусклое дневное освещение угнетающе действовало на психику Призрака, раздражая его до глубин души. Он аккуратно постучал костяшками пальцев по дверному полотну и тут же услышал ответ.
— Да, да. Войдите.
Дверь приоткрылась, и на пороге кабинета полковника Громова показался майор собственной безопасности ФСБ Романов.
— Заходи, Андрей, — с какой-то долей задумчивости в голосе сказал полковник, продолжая сидеть в своём рабочем кресле за массивным столом.
Полковник Громов был весьма видным мужчиной, ростом чуть выше среднего, с кругловатым лицом и светлыми короткими волосами, а его карие глаза пронизывали насквозь, пристальный взгляд напоминал сканер, заменявший ему результат теста на полиграфе. Кабинет выглядел по-обычному, как стандартное место работы старшего офицера ФСБ. Без всяких излишеств или роскоши в виде экзотических статуэток или прочего антиквариата. Полковник Громов был минималистом, склонным к спартанским обстановкам с полным набором нужных для работы вещей и средств.
Увидев майора Романова, он улыбнулся, стряхнув несколько пылинок с пиджака дорогого тёмно-синего костюма из отличной шерсти, и добавил: