— Книгу смотрел? — спросил Цадатов.
— Конечно, — сказал я. — Получается восемь полноценных томов. Очень хорошее собрание сочинений.
— Как у Михалкова?
— Лучше, — твердо сказал я. — И значительно больше.
Классик удовлетворенно кивнул. Столик у моря, восемь прижизненных томов сочинений, всенародная любовь — что еще надо, чтобы встретить бессмертие?
— Как здоровье? — спросил я.
Вопрос, конечно, был бестактный, но я из Москвы, мне можно.
— Из больницы вышел, чтобы с тобой встретиться, — вздохнул Ахмед. — Бумаги подпишем — и опять в больницу. Не пью уже! Только с тобой.
Из-за спины показалась рука с бутылочкой коньяка и капнула в две рюмки. «Магомед», — догадался я.
Мы чокнулись. Я глотнул, Цадатов лишь сделал вид, что пьет.
«И тебя это ждет, — снова вылезло мое второе я. — Сколько твоих собратьев по перу отправилось к праотцам из-за этих вот рюмочек!»
«Пошел вон! — разозлился я. — За столик патриарха позвали меня, а не тебя».
«Юпитер, ты сердишься, значит, ты не прав, — не преминул показать свою образованность мой оппонент. — Пить любой дурак может, а ты вот не пей!»
С этими словами он удалился.
— Магомед! — позвал Ахмед.
К столику подскочил помощник Цадатова и помог ему подняться.
«У них тут все Магомеды или есть и другие имена?» — подумал я.
— Есть, — сказал Ахмед. — Это Ибрагим, тоже помощник.
Человек, как две капли воды похожий на Магомеда, помахал мне рукой.
— У тебя помощник есть? — встревожился Ахмед.
— Есть, — сказал я.
— Хорошо, — успокоился классик. — Завтра он тебя ко мне привезет, и мы все решим. Устал сегодня.
Что ж, завтра так завтра. Шумит море, над головой сияют крупные звезды, пахнет акация — куда торопиться?
— Поживи еще, — кивнул Цадатов. — Махачкала хороший город. Не хуже, чем Гуниб или Москва.
«Гуниб, кажется, был последним оплотом Шамиля? — вспомнил я. — А в Москве у каждого из нас по квартире. Проживем как-нибудь».
В гостиницу я снова поехал на машине Магомеда-министра. По дороге он поведал, что недавно едва не стал жертвой террористического акта.
— Выхожу из подъезда, меня вот эта машина ждет, — похлопал он рукой по сиденью, — у двери меня опережает девочка, в школу торопится. Я ее пропустил — и вдруг взрыв. Меня чуть-чуть ранило, девочку нет. Жизнь мне спасла!
В Махачкале я уже почти ничему не удивлялся, но эта история все же выходила за рамки обычной.
— Кто на вас охотится? — после паузы спросил я.
— Враги, — вздохнул Магомед. — Здесь у нас много врагов.
— Ваххабиты?
— И эти тоже, — отвернулся от меня и стал смотреть в окно министр.
Чувствовалось, разговор ему был неприятен. Но ведь не я его начинал.
Магомед-охранник, сидевший рядом со мной, пощупал кобуру под мышкой.
Когда-нибудь на Кавказе воцарится спокойствие? Или он останется пороховой бочкой на все времена?
С этой мыслью я вошел в гостиницу. За мной по пятам следовал Магомед. У нас были соседние номера, и я теперь понимал почему.
5
Я сел в машину и по привычке включил радио.
«В Махачкале в результате террористического акта погиб министр информации и национальных отношений…» — услышал я голос диктора.
— Ничего себе! — нажал я на тормоз. — Неужели Магомед?
Информацию о теракте передавали по всем новостным каналам, и мои сомнения отпали. Враги все-таки достали Магомеда.
В издательстве уже была практически закончена работа над собранием сочинений Цадатова. Я принес оригинал-макет первого тома на подпись Вепсову.
— Все в порядке? — взял он в руки титульный лист.
— Надеюсь, — посмотрел я на Тима.
Кот даже не открыл глаз. Если Тим дает добро, значит, действительно все в порядке.
— Выйдет восьмой том, — сказал директор, — придется снова ехать в Махачкалу.
— Зачем? — спросил я.
Кажется, я уже задавал этот вопрос перед первой поездкой.
— Вручать руководству республики! — поднял вверх короткий указательный палец Вепсов. — Может быть, я и сам поеду.
Я с сомнением посмотрел на него. Из своего кабинета он выбирался лишь в исключительных случаях. Бывало, и ночевал в комнатке за сценой. Впрочем, восьмитомник Цадатова вполне тянул на исключительный случай.
В Махачкалу мы все-таки полетели вдвоем, причем из вип-персоны я мгновенно превратился в носильщика.
«Хорошо, не в охранника, — думал я, сгибаясь под тяжестью упаковок с книгами. — Сейчас и не вспомню, как заряжается пистолет».