Отпевал сам отец Тихон. Пахло ладаном и еще чем-то, чем всегда пахнет в минуту прощания.
4
О том, что происходит в стране, лучше всего было видно по писательскому сообществу. Писатели не просто разделились на патриотов и либералов, — они передрались в прямом смысле этого слова. На одном из собраний писателю Курчаткину разбили очки, и он ходил, размахивая ими, как стягом повстанческой армии.
На другом собрании сибирский писатель Тигров вышел на трибуну, обозрел сидящих перед ним собратьев и молвил:
— Некоторые русские бывают даже хуже евреев.
Ему зааплодировали и те и другие.
А мой непосредственный начальник Белугин подался в коммерсанты.
— Чем будешь заниматься? — спросил я его.
— Всем, — ответствовал Владимир Ильич. — Сейчас очень хорошее время для самореализации.
— Из меня коммерсант не получится, — вздохнул я.
— Это удел избранных, — усмехнулся Белугин.
На работу он стал приезжать на роскошном белом «крайслере». Когда тот парковался у нашего здания на Сущевке, его морда далеко высовывалась из ряда машин.
— Хороший автомобиль, — сказал я водителю Белугина Анатолию.
— Да он не заводится, если лампочка перегорела! — сверкнул тот глазами. — Кругом стоят датчики. Чуть что не так, отключает все на хрен!
— Датчик на алкоголь тоже стоит?
— Если б стоял, мы бы совсем не ездили, — заржал Анатолий. — Ильич без этого не может.
Я заметил, что в круг избранных попадали в основном поэты. Особенно хорошо это было видно в ресторане ЦДЛ. Владимир Ильич иногда приглашал меня на дружеский ужин, и к концу застолья за нашим столом оказывались поэты Байбаков, Медведский и Балбесов. Они говорили о вагонах с медицинской техникой, леспромхозах и пушкинских медалях из платины, золота и серебра. Поэт Медведский держал пуговичную фабрику.
— Не пуговичную, а фурнитурную, — поправлял он меня.
Я к тому времени перешел в издательство «Советский литератор», которое возглавил Вепсов.
— Чем там занимаешься? — меланхолично спросил меня Балбесов.
— Рекламой.
— Перспективное направление, — устремил он усталый взор на девицу за соседним столиком. — Я леспромхоз купил, а зачем он мне?
— В Сибири? — почтительно спросил я.
— На Севере.
Я знал, что Юра Балбесов был сыном генерального директора объединения «Магаданзолото». В начале девяностых того убили, и друзья директора купили вскладчину Юрочке леспромхоз. Чтоб не пропал, так сказать, поодиночке.
— Отдыхать в Испанию ездишь?
Поговаривали, что в Испании у Балбесова особняк.
— Не только, — усмехнулся Юра. — Ну и что мы будем делать с Танькой?
— Ее сейчас привезут, — сказал Медведский.
— Что за Танька? — спросил я Белугина.
— Наша сотрудница, — ответил тот, сноровисто расправляясь с шашлыком по-карски. — Украла вагон с медтехникой и свалила в Германию. Мы наняли людей из ФСБ и нашли ее. Сейчас привезут.
— Прямо сюда? — поразился я.
— Да вон ведут, — махнул рукой Белугин. — Ну что, пошли?
Балбесов, Медведский и Белугин поднялись и направились к столику, за которым устраивалась видная особа в сопровождении двух импозантных господ.
«И не скажешь, что воровка, — подумал я, разглядывая Таньку. — Ноги и вовсе до плеч».
Коммерсанты расцеловались с девицей, как лучшие друзья.
«Интересно, что делают с теми, кто украл вагон? — размышлял я, явственно ощущая холодок в животе. — Даже если у нее такие ноги?»
Девица хохотала, прикуривая у Балбесова сигарету. Изредка она с интересом оглядывалась по сторонам. Похоже, в ресторане ЦДЛ до этого она не была. Сопровождающие ее товарищи поднялись и ушли. Медведский с Белугиным тоже вернулись за наш стол.
— И что? — спросил я Белугина.
— Ничего, — поморщился тот. — Пусть Юра с ней разбирается.
Через какое-то время Балбесов с девицей поднялись и ушли из ресторана.
— Простил?! — не верил я собственным глазам.
— Не убивать же ее за какой-то миллион, — засмеялся Белугин. — Вернет оставшиеся деньги, и дело закрыто. Это же бизнес!
Мне такой бизнес был непонятен. Но я в него и не лез, хватало своих забот.
В издательстве я возглавил отдел рекламы и маркетинга, но что это такое, не знали ни руководство, ни рядовые сотрудники.
— Изучай вопрос, — сказал Гена Петров, который меня курировал. — Мы и редактора тебе даем.
Моя помощница оказалась стройной голубоглазой блондинкой.