— Как обстановка, Николай Иванович?
Крылов ответил, что всё идёт без задержки. Беда в другом: самураи под сильным огнём не бегут, сражаются до последнего.
— Коль так, мы их бьём и не щадим! — громко раздавалось в телефонной трубке. — Иногда выхода у нас, товарищ Второй, нет!
Мерецков отключил связь и с удовлетворением отметил, что у командарма Крылова дело спорится, а вот 1-я Краснознаменная пока о себе не даёт знать. Когда сказал об этом генералу Крутикову, тот ответил, что по тайге, бездорожью краснознамёнцы уже преодолели до шести километров. А на четвёртый день сражения 26-й стрелковый корпус этой армии завязал бои на подступах к городу Муданьцзян. Передовой отряд корпуса прошёл по глухой тайге сорок километров и ворвался в город Мулин.
Но не всё шло гладко. Первый тревожный доклад поступил на КП фронта — в бою за город Лунин тяжело ранило командира 72-й танковой бригады полковника Обруча. Мерецков в раздумье заметил:
— Как же он умудрился попасть под пулю? На западе Обруч сражался храбро, а тут вдруг осечка. — Комфронтом взглянул на Крутикова. — Кто опекает бригаду танкистов? Начальник штаба бронетанковых и механизированных войск фронта генерал Савченко?
— Он самый, — подтвердил Крутиков. — Вы при мне отправляли его туда с оперативной группой.
«Чёрт побери, там же находится и мой Владимир!» — едва не сорвалось с уст Кирилла Афанасьевича.
— Алексей Николаевич, кто принял бригаду танкистов, когда ранило Обруча? Ей командарм Чистяков поставил задачу сломить оборону японцев и захватить город Ванцин!
— Связаться с генералом Савченко мне пока не удалось, — отозвался генерал Крутиков. — Но я всё же попытаюсь…
Крутиков догадался, отчего встревожился маршал, но умолчал об этом, чтобы лишний раз не волновать комфронтом. А Кирилл Афанасьевич задумчиво стоял у окна. Память воскресила приезд на фронт из Москвы группы слушателей Военной академии, среди них был и его сын. Вошёл он в кабинет и с порога гаркнул:
— Привет, батя!
Мерецков обернулся.
— Ты? — удивился он. Встал из-за стола, подошёл к Владимиру. — Ну, здравствуй, сынок! — Обнял его и расцеловал. — Всё же приехал… Хотя бы позвонил, предупредил: так, мол, и так. Садись. Как там мама?
— Всё хорошо, просила меня узнать, может ли к тебе приехать.
— Куда ей ехать, сынок? — пожал плечами Кирилл Афанасьевич. — Скоро тут такая каша заварится, что у меня не станет ни минуты свободной. Буду всё время на фронте. А маме нужно внимание, забота. Кстати, сколько тебе осталось учиться?
— Ещё один курс — и диплом в моих руках! — улыбнулся Владимир. Он встал. — Пойду, мне с ребятами надо в штаб. Нас же ещё не распределили по войскам.
— Разрешите, товарищ командующий? — В кабинет вошёл Савченко, высокий темноволосый генерал с гладко выбритым лицом. — Я хочу кое-что уточнить… — Увидев майора Мерецкова, он удивился: — Вы тоже прибыли на фронт?
Владимир вскинул брови.
— Нас, группу фронтовиков, отобрали в Военной академии — в поезд и на Дальний Восток! — улыбнулся он. — Я доволен. Заодно и отца повидал.
— Назначение получили?
— Пока нет.
— Я беру вас в свою оперативную группу начальником штаба. У вас есть некоторый опыт штабной работы, да и воевали вы на Карельском фронте во время прорыва блокады Ленинграда неплохо. — Генерал взглянул на маршала. — Вы не возражаете, товарищ комфронтом?
Тот развёл руками, слегка усмехнувшись.
— Вы командуете оперативной группой, вам и людей подбирать. Могу ещё сказать, что вашей группе поставлена серьёзная задача, и хорошо подумайте, как её выполнить. Ну а желает ли идти в вашу группу майор Мерецков, дело его.
— Тогда я согласен! — Владимир посмотрел на генерала. — Где ваша опергруппа?
— Подождите меня у дежурного по штабу, я сейчас…
Майор вышел, а генерал остался в кабинете.
— Быстро вы, однако, заполучили моего сына в свою опергруппу. — Кирилл Афанасьевич испытывал лёгкое раздражение от мысли, что Владимиру нелегко будет на фронте. Здесь намного труднее, чем в Карелии. Как бы с ним чего не случилось…
— Владимир отчаянно и порой рискованно бросал свой танк на врага, как было, например, у станции Мга, когда КП окружили немецкие десантники и он спас и вас и маршала Ворошилова… А таких парней я уважаю…
— Что хочешь у меня выяснить? — прервал его Мерецков. — Говори.