Тот, сняв очки, пристально на него посмотрел.
— Не узнаете?
— Мерецков! — улыбнулся Снесарёв.
— Он самый, прибыл с фронта!
— Где воевали?
— В Первой конной армии.
Снесарёв подтянулся.
— У Семёна Будённого! Я знаком с ним. Весьма одарённый командир! А встретился я с ним впервые летом восемнадцатого года под Царицыном. Тогда я был командующим Северо-Кавказским военным округом и прибыл туда создавать из партизан регулярные войска Красной Армии, чтобы они оборонялись под натиском белоказаков донского атамана генерала Краснова. Поехал я под Царицын не один, а с членом Реввоенсовета 10-й армии товарищем Сталиным. Когда нам представили группу красных командиров, я обратил внимание на конника, у которого были очень пышные усы. Это и был Семён Михайлович Будённый.
— Вы сами спросили у него, кто он такой?
— Да, и он мне коротко ответил: «Семён Будённый». Я принял его за казака, а он робко меня поправил: «Я не казак, а иногородний». Потом, в ходе беседы, я задал ему вопрос: «В каких случаях вы можете идти в атаку на пехоту противника?» Он бойко ответил: «Когда боевые порядки пехоты расстроены, при преследовании противника и при внезапном ударе в тыл противника». Словом, мне понравился Будённый. В нём чувствовался бывалый вояка. И всё же я спросил его: в чём сила конницы? Он сразу ответил: «В манёвренности, в подвижности и массированном использовании». — «Вы драгун!» — сказал я ему. А он спросил, как я определил. Я ответил: мол, не столько по жёлтой тулье его фуражки, которую он носит, сколько по его ответам. Драгуны всегда отличались хорошими знаниями тактики и оперативного использования конницы… — Снесарёв сделал паузу. — Ну и как вы там сражались с белополяками?
Мерецков сказал, что раньше он воевал на других фронтах, но больше всего приобрёл опыта из боевых действий Первой конной армии.
— В ночном бою под Коростенем меня вышибла из седла вражья пуля, — грустно произнёс Кирилл Афанасьевич. — В Киеве лежал в госпитале, вылечили меня, и я снова вернулся в Конармию…
Снесарёву хотелось больше узнать о том, как воевали слушатели на фронтах, и он пригласил Мерецкова к себе в кабинет.
— Да, в боях с белополяками нас постигла неудача, — вновь заговорил Снесарёв, когда они вошли в кабинет. — И кто нас подвёл? Михаил Тухачевский! Никак я от него этого не ожидал.
— Один ли он подвёл?
— Не один, разумеется. Виновны все: и главком Каменев, и командующий Юго-Западным фронтом Александр Егоров…
— А Сталин виновен? — вставил Мерецков.
Снесарёв на минуту смешался.
— В неудачах наших войск на польском фронте лично я его вины не вижу, — высказался Андрей Евгеньевич. — Но, если честно, пока и мне не всё ясно. Но вы будете изучать Львовскую операцию и всё-всё узнаете. Кстати, вы только что с поезда?
— Час тому назад прибыл с вокзала.
— Тогда пойдёмте в столовую академии. Я спешил на службу и не успел поесть.
— Отчего вдруг спешили? — спросил Кирилл Афанасьевич.
— На десять часов утра меня приглашает на беседу главком Сергей Сергеевич Каменев, да и мне надо с ним решить ряд вопросов по академии…
Занятия ещё не начались, и в этот день Мерецков долго пробыл в гостях у Снесарёва. Из его уст он узнал много интересного и ещё раз убедился в том, как велики заслуги Снесарёва в укреплении Красной Армии. Сам он вошёл в историю как крупный военный деятель.
— Чьи лекции вам больше всего нравятся? — неожиданно спросил Снесарёв.
Мерецков смутился, однако заметил, что преподаватели и лекторы в академии весьма известны в войсках, им есть что сказать, есть чему научить молодых генштабистов и трудно выделить из них кого-либо.
— Хитрите, товарищ Мерецков! — Снесарёв лукаво повёл бровью. — А чему вы научились за это время?
Мерецков ответил, что за прошедших два курса учёбы он понял главное: ведение войны — это и наука, и искусство, причём искусство сложное, требующее не только максимальной отдачи сил, но и серьёзных знаний, творческого их применения.
— А если у человека есть природные способности, разве не может он применить их в сражении? — задал вопрос Снесарёв. — Я приведу вам два имени — Василий Чапаев и Семён Будённый. Весьма одарённые личности. Разве мало побед одержали они в Гражданской войне?