— Но вы исчезли, Мэри Поппинс, не предупредив нас ни единым словом! — сказала она, изображая благородное негодование. — Полагаю, вы могли бы предупреждать меня заранее, когда уходите и приходите. Это же невозможно предугадать!
— Ничего предугадать невозможно, мадам. Это не доступно никому, — спокойно ответила Мэри Поппинс, снимая перчатки.
— И даже вам, Мэри Поппинс? — подняла брови миссис Бэнкс.
— Ну, ей-то доступно!.. — дерзко вмешался Майкл и тут же осёкся под яростным взглядом Мэри Поппинс.
— Но как бы то ни было, вы здесь! — воскликнула миссис Бэнкс и облегчённо вздохнула: теперь не нужно давать объявление или посылать за мисс Эндрю.
— Да, мадам, — сказала Мэри Поппинс. — Извините, — добавила она, ловко минуя миссис Бэнкс.
Она поставила свою ковровую сумку на перила, и та вдруг — вжик! — стремительно заскользила вверх и влетела в детскую. А Мэри Поппинс раскрыла зонтик, он, словно летучая мышь, распахнул свои чёрные крылья и, крякнув по-попугайски, мгновенно унёсся вслед за сумкой.
Дети изумлённо открыли рты и стрельнули глазами в сторону матери. Но миссис Бэнкс, устремившаяся к телефону, ничего не заметила.
— Камин в гостиной вычищен, на обед у нас бараньи отбивные с горошком, а Мэри Поппинс вернулась! — затараторила она.
— Поверить не могу! — загудел в трубке голос мистера Бэнкса. — Иду сейчас же! Я должен убедиться сам.
Миссис Бэнкс расплылась в счастливой улыбке и повесила трубку…
Мэри Поппинс, выпрямившись в струнку и цокая каблучками, степенно поднялась по ступенькам наверх, в детскую. Дети затопали следом. Ковровая сумка преспокойно лежала на своём привычном жесте, на каминной полке. А в углу застыл зонтик с ручкой в виде головы попугая. У вещей был такой вид, будто они никогда и не покидали этой комнаты.
В колыбельке лежала уставшая от крика крошка Аннабел и старательно тянулась к собственным ножкам. Она тут же уставилась на Мэри Поппинс и ангельски заулыбалась беззубым ртом.
— Гм! — хмыкнула Мэри Поппинс, аккуратно укладывая шляпку в картонную коробку.
Она повесила на крючок пальто, потом внимательно оглядела стоя в зеркало и открыла сумку. Сумка была совершенно пуста! Но Мэри Поппинс вдруг извлекла оттуда небольшую рулетку.
— А это зачем, Мэри Поппинс? — удивилась Джейн.
— Измерим, насколько ты выросла, — ответила Мэри Поппинс.
— А нас папа недавно измерял! — заявил Майкл. — Мы выросли на полпальца.
— Стой прямо и не болтай! — приказала Мэри Поппинс. Она измерила его с головы до ног и громко фыркнула: — Так и есть! Ты становишься все хуже и хуже!
Майкл обомлел.
— На рулетках нет никаких слов, а только сантиметры! — обиженно выкрикнул он.
— Разве? — издевательски хмыкнула Мэри Поппинс и сунула ему под нос рулетку.
На ленте было крупно выведено синими буквами: Х-У-Ж-Е И Х-У-Ж-Е.
— Ох! — испуганно прошептал Майкл.
— Голову выше, пожалуйста! — уже командовала Мэри Поппинс, прикладывая ленту к спине Джейн. — Ты превратилась в упрямого, ленивого, эгоистичного ребёнка! — торжественно прочитала она.
Слёзы навернулись на глаза девочки.
— Я не такая! — всхлипнула Джейн.
Она отчего-то помнила о себе только самое хорошее.
А Мэри Поппинс уже прикладывала рулетку к Близнецам.
— Вздорные драчуны! — прочитала она.
А крошка Аннабел и вовсе оказалась избалованной капризулей.
— Так я и думала! — привычно фыркнула Мэри Поппинс. — Стоило мне отлучиться ненадолго, как вы превратились в диких зверей! Вам место в зверинце!
Высказав это, она обернула ленту вокруг собственной талии, и на её лице расцвела довольная улыбка.
— Прекраснее, чем обычно, практически совершенна, — значилось на ленте.
— Само собой разумеется, — гордо отметила она и добавила не терпящим возражения тоном: — А теперь быстро в ванную! Одна нога здесь, другая там!
И детей будто смыло. Теперь, когда Мэри Поппинс вернулась, всё снова вошло в свою колею. В мгновение ока все были умыты, за ужином не было нытья и капризов, ни крошки, ни капли не осталось в тарелках и чашках. Задвинув на место стулья и аккуратно сложив салфетки, дети без уговоров улеглись в постель.
Мэри Поппинс неслышно ходила по детской, поправляя, подсовывая под бочок и подтягивая одеяла. Дети чувствовали исходящий от неё привычный аромат — чудесный запах свежеподжаренных гренок — и слышали похрустывание её накрахмаленного передника. Они ощущали в темноте её присутствие и наслаждались покоем.